Легко ли быть молодым

Напомню,  так назывался  фильм Юриса Подниекса 1987 года. Латвийский режиссер в стилистике и духе перестройки  показал молодежь не колонной жизнерадостных энтузиастов, а многоликой  и весьма  проблемной общностью. Еще более наивно рисовать оптимистичными мазками портрет сегодняшних молодых людей, в частности,  связавших свою жизнь с наукой.  Но стоит ли впадать в иную крайность? Тем более, что появилась почва для рациональных оценок. Совет научной молодежи (СНМ) СО РАН провел социологическое исследование, в котором приняло участие свыше 500 научных сотрудников, специалистов  и аспирантов до 35 лет из всех 9 научных центров, а также не входящих в них подразделений СО РАН.   При общей численности таковых около 8.000 человек, эта выборка считается представительной. Результаты опроса оглашались на недавно прошедшем съезде СНМ Сибирского отделения и отчасти стали достоянием прессы. Которой по определению  присущ  критический взгляд, сфокусированный прежде всего на нерешенных проблемах. А разве их нет? Конечно, есть. Социологи составили своеобразный "мягкий рейтинг" (когда респондент может отметить несколько вариантов ответа)  проблем, наиболее актуальных для научной молодежи СО РАН.

И первая по остроте –  жильё. Но это не отраслевая, не академическая, а общевозрастная беда, вдобавок без границ в пространстве и времени.

В нашей стране молодым всегда негде жить. Или почти негде. 

В том же 1987-м году, будучи не научной, но всё же творческой специальности, с женой и ребенком, автор этих строк в 27 лет был рад-радешенек комнате в коммуналке с пьющим соседом в нагрузку. Сегодня 33%  научной молодежи (здесь и далее приводятся данные опроса СНМ СО РАН с округлением до процента) живет со своими родителями (не будем забывать, что 29% опрошенных – аспиранты). Но следующая по убыванию цифра удивляет. Каждый четвертый  имеет отдельную собственную квартиру, 12 человек (2%) – дома в частном секторе, а один даже указал коттедж. Снимающие жилье на третьем месте по численности – 22%, в общежитиях обитают 13%, а 25 человек (5%) назвали таинственное "другое".

"Эта проблема практически не решается", – так оценили усилия руководства СО РАН по "квартирному вопросу"  54% опрошенных. Что вполне понятно: пока не позаботились лично о твоем крове, поддержка тебе подобных не заметна или не принимается в расчет. 31% считает, что "кое-что для решения проблемы делается, есть некоторые результаты". Наконец, 15% "затрудняются ответить". Вообще, этот вариант отношения к сложным вопросам весьма распространен, набирая от 10-15 до 25 и даже выше процентов голосов.  Молодость – время неуверенности?  Опрошенным дали и возможность помечтать об оптимальном жилище. 34% предпочли бы отдельный дом или блок в таунхаусе, 27% – собственную трехкомнатную квартиру, 23% – "двушку", 5% – "единичку". А вот жить в отдельной арендуемой квартире, причем независимо от метража, не возжелал в будущем ни один (!) из полутысячи опрошенных. Поневоле вспомнились слова, сказанные на одной из многочисленных дискуссий "Интерры" (цитирую дословно):

"Человек должен иметь не квартиру, а деньги, чтобы ее снимать, чтобы покрутиться, попробовать работать и в России, и за границей…." Так и хочется ответить по-горбачёвски: "А с народом вы посоветовались?"

Невзирая на трудности с жильем, научная молодежь не откладывает на будущее личную жизнь. Повременить с созданием семьи? Решительное "нет" (вариант "никогда не сделаю") сказали 67% опрошенных, а "да" -  20%. Точно так же 58% не готовы перенести рождение ребенка в отличие от 24%, решивших подождать с потомством. Правда, вопрос анкеты связывал эти ситуации  выбора почему-то с научной карьерой, что, по-моему, не вполне корректно – своя крыша над головой здесь важнее любой диссертации. Родителей спросили про детские садики: у 33% эта проблема решена, у 27% – не существовала изначально, а у 22% дети еще слишком малы.

Проблема номер два – это деньги. Однако, 63% опрошенных указали, что за последние 3-4 года у них выросли (включая вариант "значительно выросли") доходы, причем именно связанные с наукой. Четверть сообщила о неизменности таких доходов и только 7% отметили их снижение. С чем это связано?  Реформу оплаты труда в науке 46% оценили положительно, 19% – негативно. Кстати, именно этот вопрос дал наивысшую долю "затрудняющихся" – 35%. Самооценку семейного (личного у одиноких) бюджета молодых ученых лучше представить в виде таблицы:

Если перевести диаграмму в график, то получится "слон в удаве" с широкой и почти плоской спиной. Соответственно,  59% опрошенных оценили свое (или семьи) материальное положение как среднее. А каков их ответ на сакраментальное "Сколько вам нужно для счастья, Шура?" Здесь контур  будет походить уже скорее на бронтозавра:

Насколько реалистичны такие  упования? Ведь те же 30-50.000 рублей  – это, для сравнения,  заработок менеджера среднего звена в банке или устойчивой крупной компании, причем обязательно с образованием "высшее+" или "два высших" и опытом работы в 3-5 лет. Но это в серьезном бизнесе, а, увы,  не в науке! Поневоле вспомнилось, как наш знаменитый социолог, академик Татьяна Ивановна Заславская, исследуя социальные притязания алтайских колхозников, выявила занятный феномен. Реально имея возможность накопить, например, на мотоцикл с люлькой, они заявляли достижимой целью новый "Москвич". Как говорится, хотеть не вредно.

И, наконец, третья проблема. Точнее, комплекс проблем. Это сама наука – и как отрасль, и как сфера интересов, и вообще как место в жизни. В упоминавшемся  "мягком рейтинге" проблемных зон после жилищной и денежной следуют сразу четыре профессиональные позиции. Это низкая обеспеченность оборудованием, реактивами и прочим, это  сложности с трудоустройством (проблема ставок), невостребованность научных результатов отечественными потребителями и, наконец,  диспропорции в возрастной структуре.

Молодым "чертовски хочется работать"! Но 49% аспирантов сомневается, что сможет после учебы устроиться в научное учреждение из-за тех же ставок (точнее, их отсутствия), правда, 31% утверждает, что поступит на работу без особых проблем.

Критикуемый научный инструментарий в Сибирском отделении на самом деле улучшается – в 2009 году было закуплено нового оборудования на рекордную сумму свыше 385 миллионов рублей. Но общение не знает границ, и когда мэнээс, например, из Читы смотрит, на каком "железе" работает его коллега из Стэнфорда или Тохоку – сравнение не всегда в нашу пользу. Что же до "межвозрастной диспропорции", то тут все понятно на психологическом уровне: молодым всегда хочется жить в среде себе подобных. Хотя именно в сфере исследований диалог поколений – это не просто передача жизненного и профессионального опыта, а залог существования научных школ.

Относиться к своим  проблемам можно двояко. Или уходить от них, или решать. Большинство молодых сотрудников СО РАН пошли по второму пути. 47% опрошенных считают, что останутся работать в науке, правда, по этому вопросу налицо и колебания: 33% "не могут сказать однозначно", уйдут или останутся. Столь же неуверенную позицию опрошенные заняли относительно перспектив переезда в другой город или страну. В обеих случаях вариант "возможно, я и перееду" втрое преобладает над решительным "перееду наверняка". А каждый пятый определил для себя, что страну он не покинет ни при каких обстоятельствах. А в стране появляется новый центр притяжения – Сколково. Отношение к нему сдержанное: поровну разделились те, кто считает переезд туда "возможным при определенных условиях" (полагаю, они понятны из прочитанного выше) и "невозможным по ряду причин".

Молодые сотрудники СО РАН не только нацелены на развитие науки и себя в науке, но и готовы "нести ее в массы". А именно – писать в СМИ и Интернете (39%), вести уроки в школах (36%), читать лекции для всех желающих (29%), а также участвовать в научных фестивалях и выставках, писать книги и учебники, выступать на ТВ и сотрудничать с пресс-службами своих институтов и Сибирского отделения в целом.

А что нужно для того, чтобы эти благие намерения реализовались? Скромную формулировку "небольшая финансовая поддержка" выбрало 59% опрошенных, 47% ждут встречной заинтересованности образовательных учреждений, а 42% - чтобы кто-либо просто выступил организатором. Впрочем, организаторы уже есть – та же сеть СНМ СО РАН, силами которой и был проведен опрос. Но популяризация науки – не самое главное, чего ждут от СНМ (впрочем, 18% - и этого тоже). Треть всех опрошенных считают, что советам научной молодежи прежде всего необходимо "более активно, чем сейчас" содействовать в решении жилищных проблем. Оно и понятно.

Образ собирательного "Гриши Перельмана", фанатика-бессеребренника, применим для публицистики, но не для практики. Картина же, созданная опросом, помогает понять живых людей. Да, состояние научной молодежи далеко от бытового и профессионального комфорта. Но и представлять молодого сибирского ученого нищенствующим нытиком, собирающим чемоданы в Стэнфорд или, на худой конец, в Сколково – тоже чистой воды жупел.

Истина, простите за банальность – посередине. И не одна.

Андрей Соболевский