«Время, вот твой полет»

Где мы?

 

Итак, мы стоим где-нибудь в центре сибирского города. На дворе осень 1918 года, идет Гражданская война. Осмотримся: вокруг, прямо скажем, не прекрасно. Благоустройством заниматься некогда, нет никакого контроля за работой, например, такой важной службы как ассенизационный обоз, что приводит к характерному запаху. Тротуары сломаны, на улицах ямы, пыль, грязь, мусор и навоз (гужевой транспорт все еще играет основополагающую роль). Зимой, впрочем, лучше не становится — дурные запахи в «летнем» объеме мучать перестают, однако и снег, и наледи никто не убирает, снежные отвалы становятся местом свалки нечистот и отходов.

 

«С наступлением оттепели улицы Новониколаевска превращаются буквально в болота, — рассказывает Владислав Кокоулин. — Сточных канав нет, соответственно талая вода заполняет улицы. На окраинах города можно увидеть разлагающиеся трупы животных. В Красноярске тротуары находятся в таком состоянии, что больно ходить — выбоины, щели, недостаток деревянных плашек. В начале апреля 1919 года в Иркутске нигде не убран снег, повышение температуры принесло паводок, к чему добавлялись неприятные запахи вытаявших нечистот и навоза».   

 

Словом, о прогулках по экологически чистому, не испорченному выхлопными газами прошлому придется забыть. На улице, как очевидно, весьма неприятно в любое время года. Однако по делам или на рынок за продуктами ходить все равно надо. Если вы решите отправиться на городской базар, например, в Барнауле, то улицы города покажутся вам райским местом. 

 

«24 июля Барнаульская городская врачебно-санитарная комиссия после инспекции зафиксировала, что рынок, находящийся на Соборной площади, работает в крайне антисанитарных условиях, — говорит историк. — Нет навесов над прилавками, из-за отсутствия воды столы, на которых продают мясо или молочные продукты, не вытираются, а овощами торгуют прямо с земли. Во время дождя базар превращается в болото, и брызги грязи оседают на продуктах. Остатки еды с удовольствием подбирают крысы и собаки». 

 

Что купить?

 

Впрочем, если вам захочется поесть, то придется что-то покупать. Главное — чтобы хватило денег, или чтобы время вашей экскурсии попало на июнь 1918 года, когда объявленная после свержения советской власти свобода торговли поспособствовала увеличению подвоза продуктов и снижению цен. Дальше всё стало хуже, ведь продовольственного изобилия надолго не хватило, а цены буквально взмыли вверх, да там и остались. Промышленные товары вскоре последовали тем же курсом. Начался дефицит.

 

Каждый справлялся с этим, как мог. Население, осознавшее, что можно обогатиться, покупая дешевле и продавая дороже, ударилось в спекуляцию. «Главным местом сибирских городов стали «толкучки», — комментирует Владислав Кокоулин. — Там люди продавали все, что только можно было продать. Дефицит товаров и шанс на призрачное обогащение разбудили просто невиданную энергию обывателей, причем изготовители и продавцы не брезговали и мошенничеством». Историк приводит примеры: «В Барнауле действовала тайная колбасная мастерская (и кто знает, из чего были эти колбасы). В Петропавловске гробокопатели «реализовывали» уже использованные гробы, в Красноярске — цветы с могил, а в Иркутске — вещи из бурятских погребений». 

 

 

Ну хорошо — к счастью, нам не нужны ни гробы, ни цветы, — мы хотим лишь чего-нибудь поесть, и даже деньги у нас имеются, хорошо припрятанные, ибо преступность на «толкучках» не дремлет. Тем не менее, следует быть предельно осторожными: например, можно купить сливочное масло, куда для веса добавлено свиное сало, или гуся, вымоченного в воде для веса (хотя последнее — дело для нас привычное). Неприятно, конечно, но не так, как, например, толченый кирпич в чае, соленое мясо из гнилья или «свежее» — из скотомогильников, либо измельченный и разбавленный водой мел в качестве молока. 

 

Где жить?

 

Даже если вам удалось купить не сильно накачанного водой гуся, немного корнеплодов и вполне годного топленого масла, всю эту снедь надо еще и приготовить. Так как вы — не местный житель, для этого нужно снять где-то угол или комнату в гостинице, а также запасти дров. 

 

Начнем с того, что в связи с огромным наплывом беженцев просто так обзавестись жильем не получится. «Люди двигались из центра страны на окраины, — говорит Владислав Кокоулин. — Их гнали на восток экономические обстоятельства, голод, нестабильность жизни и военные действия. Кроме того, к этому потоку добавлялись крестьяне и вооруженные дезертиры. Многие оседали в сибирских городах». 

 

Квартира вам точно не светит — либо не по карману, либо вы просто ее не найдете, ведь домовладельцу выгоднее сдать каждый угол, чем все жилье целиком. Историк цитирует газету «Народная Сибирь»: «Все крупные центры, как Томск, Омск, Новониколаевск и другие в буквальном смысле стонут под давлением жилищной нужды… За «угол» платят до 25 рублей, причем хозяева комнаты обыкновенно страшно притесняют своих квартирантов». 

 

Еще одной проблемой было найденное жилье удержать. Если вы рассчитываете остаться подольше, то наше вам сочувствие: квартиры и комнаты реквизировали под воинский постой или же просто выселяли из них людей. В Омске, столице Верховного правителя, беженцы дошли до того, что изрыли весь берег Иртыша, строя землянки, а в Новониколаевске по окраинам города выросли кварталы самостроя. 

 

Если говорить о дровах, то тут все тоже в русле общей тенденции: цены на них взлетели неимоверно, это повлекло за собой проблемы с возможностью просто согреться, затопив печь, и что-либо приготовить. Словом, о спокойном вечере с аппетитным гусиком под рюмку чего-нибудь горячительного придется забыть. 

 

Кстати, что касается алкоголя. Находясь в тогдашней Сибири, вы можете даже не пытаться найти такие вещи как вино и даже пиво. Самогон — вот альфа и омега любого, от периодически употребляющего до горького пропойцы. «Гнали много, гнали повсеместно, — комментирует Владислав Кокоулин. — До своего свержения летом 1918 года советская власть с периодическим успехом вела борьбу с самогонкой, но после нелегальное винокурение приобрело прежний, поистине широчайший размах». 

 

Где провести вечер?

 

Если вы крепкий орешек, если вас не отпугнули все вышеописанные прелести, и вы решили посмотреть на другие аспекты жизни среднестатистического обывателя сибирских городов того периода, то вот вам немного о культурном досуге.

 

Днем, при наличии времени (а оно, в основном, тратится на поиски работы либо стояние в очередях), вы можете увидеть парады войск местных гарнизонов Белой армии и иностранных частей, а также крестные ходы. Не интересуетесь? Тогда, с пользой потратив день, дождитесь вечера и идите в театр, но не ожидайте особенной художественности или качественной пищи духовной.

 

«В основном шли развлекательные программы, — рассказывает Владислав Кокоулин, — без изысков, но зато приближенные к народным вкусам и подчас даже с эротическим уклоном. Периодически выступали с «гастролями» столичные куплетисты и рассказчики». Кинематограф тоже не отставал. Газета «Сибирская жизнь» (историк приводит цитату оттуда) с сожалением констатировала: «Нет в Новониколаевске ни культурно-просветительных организаций, ни научных кружков, ни обществ, преследующих просветительно-общественные цели. Не существует также для обывателя никаких разумно-эстетических развлечений». Зато, как говорит то же издание, новониколаевская молодежь очень любит танцы. Это для вас хорошая новость! 

 

Кто меня убережет?

 

Практически никто. Поэтому, отправляясь на вечерние танцы или в театр, не забудьте о собственной безопасности. Помните, что вокруг полыхает Гражданская война, соответственно, в городах масса людей с оружием. Плюс к ним — голодные беженцы, дезертиры, а также преступные элементы различных калибров. Если добавить к этому уравнению либо недостаточную работу правоохранительных органов, либо её отсутствие и широчайшую доступность самогона, то итог будет печальным. Так что будьте крайне осторожны: в самом лучшем и счастливом случае все будет хорошо. В случае чуть похуже вас просто ограбят. Будет совсем плохо, если при этом либо побьют, либо убьют. 

 

 

Как лечиться?

 

Еще одно из самых тонких мест тогдашней жизни — болезни и медицина. Было бы хорошо, если бы вы в вашем путешествии не подхватили, например, брюшной либо сыпной тиф, холеру, дизентерию, скарлатину или оспу. Способствовали этим эпидемиям, конечно, антисанитария, скученность и плохое питание — однако зачастую даже элементарная врачебная помощь была недоступна. Разруха, отсутствие внятного руководства, теснота в палатах, нищета и дефицит медикаментов, инструментов и перевязочных материалов, увы, не могли не повлиять на возможность лечить. Как говорит Владислав Кокоулин, ссылаясь на доклад о состоянии земской медицины, сделанный на II очередном уездном земском собрании Новониколаевского уезда, в больничных зданиях и заразные, и обычные больные помещались в одном отделении. В первую же очередь не хватало врачей. 

 

«Колчаковская власть не могла справиться с эпидемиями, — отмечает историк. — И задержись она еще на год, сибирские города просто бы обезлюдели. Дело даже не в характере или демократизме власти — в восприятии сибирского обывателя того времени советская власть ничем не отличалась от колчаковской, а во многом была хуже — она не останавливалась перед самими крутыми мерами. Для обычных жителей советский комиссар был более грозной фигурой, чем колчаковский милиционер, люди уже с ностальгией вспоминали царских полицмейстеров и относительную свободу при последнем императоре. Однако крутые меры, которые обитатели городов воспринимали очень болезненно, всё-таки спасли их летом 1920 года от смертельных эпидемий».

 

…Из нашей краткой экскурсии по прошлому может показаться, что все было очень-очень плохо и безнадежно: грязно, бедно, голодно, бесприютно и просто опасно. Причем мы не коснулись таких явлений как тотальная безработица (работы либо нет, либо она просто не оплачивается), непонятная ситуация с деньгами (керенки? рубли? царские червонцы?) — и множества более мелких, но все-таки неприятных вещей. Однако хочется закончить на оптимистической ноте: в период колчаковской диктатуры не прекращали работу томские вузы. Профессора оказались в сложной финансовой ситуации (зарплата становилась всё меньше и меньше в номинальном выражении, и на неё всё реже можно было купить что-то из-за дефицита продуктов и товаров), в общежитиях не было дров, в лабораториях — реактивов и оборудования, но, тем не менее, учебный процесс продолжался. Так же, как продолжалась жизнь.

 

Екатерина Пустолякова

 

Фото из презентации Владислава Кокоулина

 

Поделись с друзьями: