30 января 2018
Итак, мы стоим где-нибудь в центре сибирского города. На дворе осень 1918 года, идет Гражданская война. Осмотримся: вокруг, прямо скажем, не прекрасно. Благоустройством заниматься некогда, нет никакого контроля за работой, например, такой важной службы как ассенизационный обоз, что приводит к характерному запаху. Тротуары сломаны, на улицах ямы, пыль, грязь, мусор и навоз (гужевой транспорт все еще играет основополагающую роль). Зимой, впрочем, лучше не становится — дурные запахи в «летнем» объеме мучать перестают, однако и снег, и наледи никто не убирает, снежные отвалы становятся местом свалки нечистот и отходов.
Еще одной проблемой было найденное жилье удержать. Если вы рассчитываете остаться подольше, то наше вам сочувствие: квартиры и комнаты реквизировали под воинский постой или же просто выселяли из них людей. В Омске, столице Верховного правителя, беженцы дошли до того, что изрыли весь берег Иртыша, строя землянки, а в Новониколаевске по окраинам города выросли кварталы самостроя.
Писатель-фантаст Рэй Бредбери в рассказе «Время, вот твой полёт» привел детей из будущего на экскурсию в прошлое: Иллинойс, 1928 год. Для подростков это место оказалось загадочным и притягательным, а некоторые даже захотели там остаться. «Наука в Сибири» вместе с доктором исторических наук, профессором НГУ Владиславом Геннадьевичем Кокоулиным, автором книг и статей об истории революции и Гражданской войны и, в том числе, о нелёгкой повседневной жизни городских обывателей в военно-революционные годы в Сибири, приглашает вас посетить менее приятное время и место (вы точно не пожелаете повторить судьбу героев Бредбери) — сибирские города в период Гражданской войны: лето 1918 — конец 1919 года.
Где мы?

«С наступлением оттепели улицы Новониколаевска превращаются буквально в болота, — рассказывает Владислав Кокоулин. — Сточных канав нет, соответственно талая вода заполняет улицы. На окраинах города можно увидеть разлагающиеся трупы животных. В Красноярске тротуары находятся в таком состоянии, что больно ходить — выбоины, щели, недостаток деревянных плашек. В начале апреля 1919 года в Иркутске нигде не убран снег, повышение температуры принесло паводок, к чему добавлялись неприятные запахи вытаявших нечистот и навоза».
Словом, о прогулках по экологически чистому, не испорченному выхлопными газами прошлому придется забыть. На улице, как очевидно, весьма неприятно в любое время года. Однако по делам или на рынок за продуктами ходить все равно надо. Если вы решите отправиться на городской базар, например, в Барнауле, то улицы города покажутся вам райским местом.
«24 июля Барнаульская городская врачебно-санитарная комиссия после инспекции зафиксировала, что рынок, находящийся на Соборной площади, работает в крайне антисанитарных условиях, — говорит историк. — Нет навесов над прилавками, из-за отсутствия воды столы, на которых продают мясо или молочные продукты, не вытираются, а овощами торгуют прямо с земли. Во время дождя базар превращается в болото, и брызги грязи оседают на продуктах. Остатки еды с удовольствием подбирают крысы и собаки».
Что купить?
Впрочем, если вам захочется поесть, то придется что-то покупать. Главное — чтобы хватило денег, или чтобы время вашей экскурсии попало на июнь 1918 года, когда объявленная после свержения советской власти свобода торговли поспособствовала увеличению подвоза продуктов и снижению цен. Дальше всё стало хуже, ведь продовольственного изобилия надолго не хватило, а цены буквально взмыли вверх, да там и остались. Промышленные товары вскоре последовали тем же курсом. Начался дефицит.
Каждый справлялся с этим, как мог. Население, осознавшее, что можно обогатиться, покупая дешевле и продавая дороже, ударилось в спекуляцию. «Главным местом сибирских городов стали «толкучки», — комментирует Владислав Кокоулин. — Там люди продавали все, что только можно было продать. Дефицит товаров и шанс на призрачное обогащение разбудили просто невиданную энергию обывателей, причем изготовители и продавцы не брезговали и мошенничеством». Историк приводит примеры: «В Барнауле действовала тайная колбасная мастерская (и кто знает, из чего были эти колбасы). В Петропавловске гробокопатели «реализовывали» уже использованные гробы, в Красноярске — цветы с могил, а в Иркутске — вещи из бурятских погребений».

Ну хорошо — к счастью, нам не нужны ни гробы, ни цветы, — мы хотим лишь чего-нибудь поесть, и даже деньги у нас имеются, хорошо припрятанные, ибо преступность на «толкучках» не дремлет. Тем не менее, следует быть предельно осторожными: например, можно купить сливочное масло, куда для веса добавлено свиное сало, или гуся, вымоченного в воде для веса (хотя последнее — дело для нас привычное). Неприятно, конечно, но не так, как, например, толченый кирпич в чае, соленое мясо из гнилья или «свежее» — из скотомогильников, либо измельченный и разбавленный водой мел в качестве молока.
Где жить?
Даже если вам удалось купить не сильно накачанного водой гуся, немного корнеплодов и вполне годного топленого масла, всю эту снедь надо еще и приготовить. Так как вы — не местный житель, для этого нужно снять где-то угол или комнату в гостинице, а также запасти дров.
Начнем с того, что в связи с огромным наплывом беженцев просто так обзавестись жильем не получится. «Люди двигались из центра страны на окраины, — говорит Владислав Кокоулин. — Их гнали на восток экономические обстоятельства, голод, нестабильность жизни и военные действия. Кроме того, к этому потоку добавлялись крестьяне и вооруженные дезертиры. Многие оседали в сибирских городах».
Квартира вам точно не светит — либо не по карману, либо вы просто ее не найдете, ведь домовладельцу выгоднее сдать каждый угол, чем все жилье целиком. Историк цитирует газету «Народная Сибирь»: «Все крупные центры, как Томск, Омск, Новониколаевск и другие в буквальном смысле стонут под давлением жилищной нужды… За «угол» платят до 25 рублей, причем хозяева комнаты обыкновенно страшно притесняют своих квартирантов».

Если говорить о дровах, то тут все тоже в русле общей тенденции: цены на них взлетели неимоверно, это повлекло за собой проблемы с возможностью просто согреться, затопив печь, и что-либо приготовить. Словом, о спокойном вечере с аппетитным гусиком под рюмку чего-нибудь горячительного придется забыть.
Кстати, что касается алкоголя. Находясь в тогдашней Сибири, вы можете даже не пытаться найти такие вещи как вино и даже пиво. Самогон — вот альфа и омега любого, от периодически употребляющего до горького пропойцы. «Гнали много, гнали повсеместно, — комментирует Владислав Кокоулин. — До своего свержения летом 1918 года советская власть с периодическим успехом вела борьбу с самогонкой, но после нелегальное винокурение приобрело прежний, поистине широчайший размах».
Где провести вечер?
Если вы крепкий орешек, если вас не отпугнули все вышеописанные прелести, и вы решили посмотреть на другие аспекты жизни среднестатистического обывателя сибирских городов того периода, то вот вам немного о культурном досуге.
Днем, при наличии времени (а оно, в основном, тратится на поиски работы либо стояние в очередях), вы можете увидеть парады войск местных гарнизонов Белой армии и иностранных частей, а также крестные ходы. Не интересуетесь? Тогда, с пользой потратив день, дождитесь вечера и идите в театр, но не ожидайте особенной художественности или качественной пищи духовной.
«В основном шли развлекательные программы, — рассказывает Владислав Кокоулин, — без изысков, но зато приближенные к народным вкусам и подчас даже с эротическим уклоном. Периодически выступали с «гастролями» столичные куплетисты и рассказчики». Кинематограф тоже не отставал. Газета «Сибирская жизнь» (историк приводит цитату оттуда) с сожалением констатировала: «Нет в Новониколаевске ни культурно-просветительных организаций, ни научных кружков, ни обществ, преследующих просветительно-общественные цели. Не существует также для обывателя никаких разумно-эстетических развлечений». Зато, как говорит то же издание, новониколаевская молодежь очень любит танцы. Это для вас хорошая новость!
Кто меня убережет?
Практически никто. Поэтому, отправляясь на вечерние танцы или в театр, не забудьте о собственной безопасности. Помните, что вокруг полыхает Гражданская война, соответственно, в городах масса людей с оружием. Плюс к ним — голодные беженцы, дезертиры, а также преступные элементы различных калибров. Если добавить к этому уравнению либо недостаточную работу правоохранительных органов, либо её отсутствие и широчайшую доступность самогона, то итог будет печальным. Так что будьте крайне осторожны: в самом лучшем и счастливом случае все будет хорошо. В случае чуть похуже вас просто ограбят. Будет совсем плохо, если при этом либо побьют, либо убьют.

Как лечиться?
Еще одно из самых тонких мест тогдашней жизни — болезни и медицина. Было бы хорошо, если бы вы в вашем путешествии не подхватили, например, брюшной либо сыпной тиф, холеру, дизентерию, скарлатину или оспу. Способствовали этим эпидемиям, конечно, антисанитария, скученность и плохое питание — однако зачастую даже элементарная врачебная помощь была недоступна. Разруха, отсутствие внятного руководства, теснота в палатах, нищета и дефицит медикаментов, инструментов и перевязочных материалов, увы, не могли не повлиять на возможность лечить. Как говорит Владислав Кокоулин, ссылаясь на доклад о состоянии земской медицины, сделанный на II очередном уездном земском собрании Новониколаевского уезда, в больничных зданиях и заразные, и обычные больные помещались в одном отделении. В первую же очередь не хватало врачей.
«Колчаковская власть не могла справиться с эпидемиями, — отмечает историк. — И задержись она еще на год, сибирские города просто бы обезлюдели. Дело даже не в характере или демократизме власти — в восприятии сибирского обывателя того времени советская власть ничем не отличалась от колчаковской, а во многом была хуже — она не останавливалась перед самими крутыми мерами. Для обычных жителей советский комиссар был более грозной фигурой, чем колчаковский милиционер, люди уже с ностальгией вспоминали царских полицмейстеров и относительную свободу при последнем императоре. Однако крутые меры, которые обитатели городов воспринимали очень болезненно, всё-таки спасли их летом 1920 года от смертельных эпидемий».
…Из нашей краткой экскурсии по прошлому может показаться, что все было очень-очень плохо и безнадежно: грязно, бедно, голодно, бесприютно и просто опасно. Причем мы не коснулись таких явлений как тотальная безработица (работы либо нет, либо она просто не оплачивается), непонятная ситуация с деньгами (керенки? рубли? царские червонцы?) — и множества более мелких, но все-таки неприятных вещей. Однако хочется закончить на оптимистической ноте: в период колчаковской диктатуры не прекращали работу томские вузы. Профессора оказались в сложной финансовой ситуации (зарплата становилась всё меньше и меньше в номинальном выражении, и на неё всё реже можно было купить что-то из-за дефицита продуктов и товаров), в общежитиях не было дров, в лабораториях — реактивов и оборудования, но, тем не менее, учебный процесс продолжался. Так же, как продолжалась жизнь.
Екатерина Пустолякова
Фото из презентации Владислава Кокоулина
Поделись с друзьями:
»
- Войдите на сайт для отправки комментариев