Суммарно проработав в Сибирском отделении десять лет, автор этих строк ни разу не побывал в Красноярском научном центре. Добирался до острова Самойловский и Надыма, до алтайских и бурятских стационаров… А в Красноярск приехать так и не случилось. Теперь беспокоюсь — случится ли вообще? Ибо само существование КНЦ сегодня оказалось под большим вопросом.
Первопричина тому — реформа РАН. Её следствием стала начавшаяся реструктуризация сети академических институтов, которая ведется по основополагающему российскому принципу — запрягать телегу впереди лошади, то есть принимать управленческие решения до оценки эффективности работы управляемых. Новому начальству в Москве и так всё ясно. Хотя, как это ни удивительно, некоторые варианты оказались вполне приемлемыми: например, Институт цитологии и генетики СО РАН присоединил к себе маленький, но очень полезный в прикладном аспекте аграрный коллектив. И без потерь превратился в ФИЦ — федеральный уже исследовательский центр. Столь же успешно формируется ФИЦ угля и углехимии в Кузбассе.
Ключевые слова — без потерь. Этот принцип Президиум Сибирского отделения РАН старается распространить на все институты и центры. По красноярскому НЦ первоначальный план был таков: найти комбинированный вариант реструктуризации, при котором институты-лидеры сохранили бы юридическую самостоятельность и научные «брэнды», а остальные бы вошли в состав ФИЦ. «Нам нужно распутать клубок, а не разрубить его», — объяснил председатель СО РАН академик Александр Леонидович Асеев.
Однако ФАНО России на днях распространило пресс-релиз, в котором говорится о создании в Красноярске центра, куда, на правах филиалов, вольются все без исключения исследовательские и инфраструктурные единицы. Общим числом 11. «В итоге, численность научных сотрудников, которые будут работать в новой структуре, составит 772 человека, — суммировали авторы релиза, — а ее консолидированный бюджет превысит один миллиард рублей».
СМИ бойко цитировали эти цифры: смотрите, как много получится! Да не так уж и много. Кроме гигантского ИЯФа, в системе СО РАН-ФАНО есть два института-миллиардера (Институт катализа им. Г. К. Борескова и Институт физики полупроводников им. А. В. Ржанова), и два, вплотную приблизившиеся к этому показателю (Институт нефтегазовой геологии и геофизики им. А. А. Трофимука и Институт цитологии и генетики). Такие они большие-пребольшие выросли, так активно работают. Сливать красноярские институты воедино ради далеко не рекордной цифры — есть ли в этом смысл?
Академик А. Асеев уже высказывался о порочности «кавказской модели», которую начало реализовывать ФАНО: под предлогом создания будто бы мощных региональных научных центров соединять несоединимое — филологов и астрономов, фольклористов и биологов. Управлять такими коллективами и в текущем режиме проблематично, а нацеливать на выполнение общих задач, осуществлять научно-методическое руководство — просто невозможно. Над каждым таким археолого-аграрно-биофизическим (и так далее) центром должны шефствовать, по идее, сразу несколько отраслевых отделений РАН, а есть еще объединенные учёные советы, центральные и территориальные управления ФАНО… Известно, какой физиономией обладает дитя при семи няньках.
Вернемся к КНЦ. «Создание центра поддержала рабочая группа по взаимодействию ФАНО с РАН по структуризации сети научных организаций», — сообщает релиз федерального агентства. Не президиум Академии наук, заметим, и тем более не Правительство России. Но пресса преподносит промежуточное согласование как свершившийся факт. В некоторых изданиях промелькнули заголовки типа «ФАНО отдало исследовательский центр Красноярску». Коллеги невнимательно читали источник? Или заглянули в будущее? Сообщение ФАНО содержит цитату сегодняшнего руководителя КНЦ академика Василия Филипповича Шабанова: «С губернатором Красноярского края Виктором Александровичем Толоконским достигнута договоренность, что институты присоединятся к Красноярскому научному центру в качестве филиалов. Научное руководство центром будет осуществлять РАН». Если вопрос о слиянии обсуждается в рамках ФАНО (и как бы с факультативным участием Академии), то зачем (и о чём) нужно договариваться с главой региона? Тем более что до последнего времени В. Толоконский выступал за включение академических институтов в структуру СФУ. Эту позицию можно понять: усиление как бы университетских исследований, международные публикации, престиж, рейтинги… В том числе и самого главы региона.
Что же до научного патронажа РАН… Федеральное агентство в прямом смысле расписалось в несогласии с академиком В. Шабановым. Буквально через день после выпуска релиза по Красноярску глава ФАНО пишет президенту РАН академику Владимиру Евгеньевичу Фортову: а отмените-ка вы своё положение о научно-методическом руководстве, поскольку «…именно ФАНО России утверждает… программы развития научных организаций, подведомственных ФАНО». Снова та же позиция: институты теперь наши, и нам, чиновникам, виднее, чем там нужно заниматься.
Президент РАН не соглашается и направляет ответ: извините, принцип «двух ключей» в управлении научными организациями утвержден на самом высоком уровне и закреплен постановлением Правительства. Продолжится ли переписка и чем закончится, неизвестно. Но налицо ситуация так называемой развилки, точки расхождения вероятных путей дальнейшего развития событий. Варианта представляется три. В первом из них, как уже не раз бывало, волюнтаризм и чиновничий нахрап (вкупе с поддержкой некоторыми федеральными сановниками) перевесят все разумные аргументы. Второй, тоже неоднократно наблюдавшийся: вмешиваются первые лица страны. У которых есть два проверенных метода — «заморозка» конфликта либо «принуждение к миру» спорящих сторон. Пока не договоритесь — никаких изменений. Не будем сбрасывать со счетов и более радикальный вариант, при котором в процесс реформирования сети научных организаций вносятся серьезные («сутевые», как любит говорить академик В. Фортов) коррективы. Но для этого, как вы понимаете, «на самом верху» должно произойти нечто столь же серьезное в структурном и кадровом плане.
Красноярский научный центр пространственно находится на Енисее, а во времени — как раз на точке прохождения развилки. Либо он не сегодня, так завтра перестанет существовать. Либо дамоклов меч «реструктуризации по-кавказски» замрет над ним на неопределенный срок. Либо же у меня появится возможность взять диктофон, фотоаппарат и, наконец, приехать в КНЦ.
В КНЦ СО РАН. В классический научный центр. Каковым он является сегодня.
Андрей Соболевский
Фото: Вильям Соколенко
