Ученые из молодежной лаборатории, созданной в рамках нацпроекта «Наука» (Институт монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН, Улан-Удэ), продолжают работу по исследованию и переводу источников на старомонгольской письменности и тибетском языке. В фокусе внимания специалистов — сочинения, которые посвящены культуре и истории народов Внутренней Азии.
«На этот год мы запланировали перевести источники XVIII—XIX веков, а также начала XX века. Так, например, продолжается работа над творческим наследием выдающегося бурятского ламы Кенсур Агван Нимы (1907—1990 гг.), — рассказывает руководитель Центра переводов с восточных языков ИМБТ СО РАН кандидат педагогических наук Иннокентий Галималаевич Актамов. — Агван Нима с 1978-го по 1983 год был настоятелем одного из крупнейших монастырей Индии — Гоман-дацана, где когда-то сам получил образование. Он внес большой вклад в развитие буддийского учения, является автором трудов по философии и истории буддизма, которые написаны на тибетском языке. Очень интересно, что Агван Нима, будучи настоятелем дацана, занимался вопросами составления учебного плана и рабочих программ преподаваемых дисциплин и курсов, а также соотносил теоретические аспекты изучения философии буддизма и практические диспуты».
Кенсур Агван Нима был одним из выдающихся представителей бурятского народа. Надо отметить, что после завершения обучения хувараки, то есть послушники, становились не только религиозными деятелями, но и учеными, просветителями и дальше распространяли полученные знания. «Примечательно, что Кенсур Агван Нима был не только настоятелем дацана, но и, можно сказать, ректором и методистом: он разрабатывал методики, которые позволяли ученикам постигать тонкости теории и практики буддийского учения», — комментирует Иннокентий Актамов.
Надо отметить, что если речь идет о Внутренней Азии (Монголия, этническая Бурятия, Внутренняя Монголия), то такие буддистские учебные заведения были единственной возможностью получить образование, которое тогда не делилось на светское (такого попросту не было) и религиозное. «Существовала практика: из каждой семьи одного мальчика отдавали на обучение в дацан, чтобы он становился грамотным, — отмечает ученый. — Потом это могло использоваться и не в рамках учения, а применяться на практике: в первую очередь письменность, арифметика и другие аспекты. Девочек в те времена не обучали, хотя впоследствии стали создаваться и женские дацаны».
Что касается других письменных источников, то в Центре восточных рукописей и ксилографов ИМБТ СО РАН, в специальных условиях, хранится множество текстов разного характера. Иннокентий Актамов говорит, что в качестве задела на ближайшие пять лет ученые лаборатории взяли несколько, и все из них касаются непосредственно этнической Бурятии. «В первую очередь это своего рода лекции, которые записаны учениками великих наставников, комментарии к ним. Другой пласт источников — так называемые автобиографии ученых, написанные ими самими, где говорится не только о жизненном пути, но и о мировоззренческих аспектах. Наконец, есть тексты, отражающие социально-политические аспекты развития общества начала ХХ века, в том числе есть источник, посвященный отношениям между царской Россией и теократической Монголией».
Последнее сочинение довольно важное: в нем один из иерархов монгольской буддистской церкви Жамбал Доржо гэгэн обращается к бурятам как к подданным Белого царя, но братьям по вере. «Это конец XIX — начало ХХ веков, период бурных социально-политических процессов, не было четкого разделения между кочевавшими монгольскими и бурятскими племенами, более того — граница тоже была довольно расплывчата. Тем не менее Жамбал Доржо в своем обращении дает понять, что признает и государственное подданство, и государственную границу, несмотря на одну веру, в которой он наставляет бурят», — подчеркивает Иннокентий Актамов.
Как рассказывает ученый, работа с исходными текстами начинается не столько с перевода. Сначала идет источниковедческий анализ: специалисты смотрят, какими чернилами написана книга, на какой бумаге, есть ли указания на хронологию или на авторство. Часто никаких дат не стоит, поэтому выяснять эту информацию приходится по косвенным сведениям. Так, вышеупомянутое сочинение по российско-монгольским отношениям создано на бумаге, на которой стоит клеймо российской фабрики. «Исходя из этого, мы начали смотреть, в какие годы такая фабрика работала, когда она прекратила свое существование и так далее, — говорит Иннокентий Актамов и добавляет: — Довольно часто бывает, что в источнике нет авторства. Конечно, есть стилистические особенности, которые присущи какому-то определенному автору, но для того чтобы их выявить, нужно проанализировать очень большой корпус текстов. Сейчас мы только начали нашу, безусловно, масштабную работу, но в будущем надеемся на создание такой репрезентативной основы для подобных исследований».
Любопытно, что старомонгольская письменность, на которой написаны практически все изучаемые источники, создана еще в XIII веке, в эпоху Чингисхана, а за основу был взят уйгурский алфавит. Его оптимизировали, модернизировали и получившееся в результате письмо использовалось в том числе и в Бурятии до 1930-х годов — затем буряты перешли на латиницу, а уже потом на кириллицу. «Конечно, и во времена монгольской империи, и на протяжении дальнейшего долгого времени старомонгольская письменность подвергалась реформам, были разного рода изменения в написании и чтении, в том числе и в зависимости от отдельных этносов и племен, — поясняет Иннокентий Актамов. — Тем не менее источники, которые хранятся в Центре восточных рукописей и ксилографов ИМБТ СО РАН, написаны на классической старомонгольской письменности. Кстати, во Внутренней Монголии, которая находится в составе КНР, от нее не отказывались, и там эта письменность используется до сих пор как государственный язык, наряду с китайскими иероглифами».
Екатерина Пустолякова
Фото Юлии Поздняковой
