— С самого начала он занимался и фундаментальными аспектами, и прикладной частью — использованием того, что было создано в науке и далее воплощалось в производстве, — вспоминает ученица Георгия Борескова, главный научный сотрудник ИК СО РАН доктор химических наук Тамара Витальевна Андрушкевич. — В институте старт его работы был связан с исследованием реакции глубокого окисления на гетерогенных катализаторах. Прежде всего, это было изучение состояния кислорода на таких катализаторах.
Собственно, основная научная деятельность Георгия Борескова в первые годы руководства институтом была сосредоточена в лаборатории окисления, которой он руководил. Это было самое большое подразделение в ИК АН СССР. Вначале лаборатория его сотрудники (в их числе была и я) занимались глубоким окислением простых молекул (водорода, СО, метана и др.). Был осуществлен обширный цикл работ по исследованию индивидуальных оксидов, закончившийся установлением важной закономерности — энергия связи кислорода в оксидах определяет каталитическую активность в реакциях глубокого окисления. На основе этой закономерности был создан катализатор — оксид меди, нанесенный на оксид алюминия — первый, сделанный в институте для очистки от вредных примесей отходящих газов кабельной промышленности. Затем на его основе было разработано огромное семейство других промышленных катализаторов (многие из них используются до сих пор) для обезвреживания окружающей среды от вредных промышленных выбросов.
Георгий Константинович впервые сформулировал важное фундаментальное правило для реакций селективного окисления. Можно твердо сказать, что в селективном окислении участвует прочно связанный с катализатором кислород, но его состояние не является первостепенным. Главное — в таких реакциях определяющим является специфическое взаимодействие окисляемого вещества с катализатором. И так как оно протекает через ряд промежуточных соединений, то последние должны быть слабо связанными.
Основные положения химической теории катализа Г.К. Борескова:
• В гомогенномчного химического взаим, гетерогенном и ферментативном катализе каталитическое действие осуществляется в результате промежуточного химического взаимодействия реактантов с катализатором. Силы связи, обусловливающие образование поверхностных соединений, существенных для катализа, имеют ту же природу, что и силы связи в обычных химических соединениях. Построение теории катализа, способной объяснить и предвидеть каталитическое действие, возможно только на основе представлений о катализе как о химическом в своей сущности явлении, путем изучения специфических особенностей промежутоодействия.
• Скорость каталитической реакции, отнесенная к единице поверхности – удельная каталитическая активность, приблизительно постоянна при одинаковом химическом составе и структуре катализатора. УКА является усредненной величиной активности катализатора в стационарном состоянии
• Катализатор и реагирующие вещества являются единой химической системой, в которой превращения испытывают не только реагенты под влиянием катализатора, но и катализатор в результате химического взаимодействия с реагентами. Твердые катализаторы — лабильные компоненты реакционной системы и под воздействием реакционной смеси меняют химический состав, структуру поверхности и каталитические свойства. Каждому составу реакционной смеси и температуре отвечает определенное состояние катализатора, независящее от его исходного состояния
• Скорость каталитической реакции и направление превращения веществ определяются энергией промежуточного взаимодействия реактантов с катализатором. В пределах определенных групп катализаторов и реакций энергия промежуточного взаимодействия может оцениваться по энергии одной из связей, разрывающейся или возникающей в активированном комплексе
В лаборатории окисления существовало несколько групп, которыми руководили старшие научные сотрудники, и каждая имела свою тематику. «Периодически мы собирались в кабинете Георгия Константиновича, что было непреложным правилом, и каждый из нас делал доклад о ходе своих исследований. Боресков выслушивал, задавал вопросы и комментировал все работы, а потом определял дальнейшие планы. Он так четко формулировал конкретные задачи, что часто мы приходили не только с готовыми решениями, но и с планами последующего исследования. Конечно, наш завлаб поправлял и уточнял эти планы, но иногда и отвергал наши предложения и план становился совсем другим. Со мной был случай — я доложила работу, Георгий Константинович изложил свое понимание дальнейших действий, а затем очень сердито на меня посмотрел и спросил: «Вы почему не записываете?», и я ответила: «У меня подробно именно этот план и подготовлен». Примечательно, что такие встречи и обсуждения научных планов Г. Боресков проводил со всеми лабораториями.
Помимо отчетов руководителей групп Георгий Боресков проводил также регулярные лабораторные семинары, на которых присутствовали все сотрудники подразделения. Конференц-зал наполнялся целиком, в том числе приходили из других лабораторий, потому что, как отмечали коллеги, слушать Георгия Константиновича было одно удовольствие, причем не только в научном плане: у него были очень хорошие манеры и яркая, художественная речь, насыщенная юмором. После докладов на таких семинарах Боресков подводил итог, резюмируя выступление того или иного ученого. Он настолько четко выделял самое главное и говорил, что надо сделать дальше — и иногда сам сотрудник только после этого по-настоящему понимал суть своего исследования. Георгий Константинович учил своих сотрудников выступать красиво и по делу: не только доступно, но и выстраивая логику, чтобы слушателям были понятны и цели, и задачи, и методы, которыми достигнут результат. Всё это было настолько живо и актуально и полезно всем нам… Именно в этом главным образом и состояло и воспитание, и руководство. Причем он делал и говорил всё таким образом, что ты никогда не ощущал себя маленьким и незначительным. Даже если был молод или говорил глупости — ничтожным ты себя не чувствовал никогда.
Несмотря на колоссальную занятость и частые поездки, Боресков всегда находил возможность быть в курсе дел своей лаборатории. В то время, конечно же, не существовало ни интернета, ни мобильной связи, но зато был телефон. Кроме того, вернувшись, Георгий Константинович обязательно обходил все лабораторные комнаты и разговаривал с сотрудниками, поэтому всегда знал, чем живет коллектив, особенно молодежь. В то время в ИК АН СССР приехали сотрудники с уже известными мировыми именами, но в институт! к самому Борескову! стремилось попасть и много молодых выпускников из ведущих вузов страны. Георгий Константинович опирался на молодежь, обучал и, конечно, воспитывал. Случались и забавные ситуации. Как-то раз, в 1968 году к нам приехала большая группа иностранцев, французов. Георгий Константинович, хорошо владевший французским, представляя их нам, сказал обо мне: «Это наш старейший сотрудник», что вызвало смех у гостей — мне шел тридцать первый год.
Мы тогда мало смыслили в катализе. Я, например, закончила факультет основного органического синтеза Московского института тонкой химической технологии. И моя первая установка здесь — большая, стеклянная, с циркуляционными насосами — для меня была большой сложностью, потому что органический синтез — это масштаб колбы.
Георгий Константинович требовал от своих сотрудников активной деятельности и очень строгого отношения к работе. Те результаты, которые мы выдавали пятьдесят лет назад, могут быть воспроизведены сегодня. Иными словами, всё выполнялось точно и четко. Мы не печатали «мусор», никогда такого не было, чтобы мы что-то слабое или непроверенное представили в публикации. И Георгий Константинович всегда мог быть уверен: если мы выдаем результат, то это надежно, это еще один фундаментальный кирпичик знания.
Наука в Сибири
Фото из архива ИК СО РАН
