Когда человек крадет пирожок, с дефиницией деяния все понятно. Однако если речь идет про интеллектуальные ценности, к тому же, не очень-то прозрачно защищенные авторским правом, возникает масса эвфемизмов: например, заимствование. Хотя для таких случаев есть специальное слово – «плагиат». За последнее время в российском научном сообществе участились скандалы, с ним связанные. Крадут монографии, крадут диссертации, крадут дипломы и курсовые. Корреспондент COPAH.info побеседовал с заведующим кафедрой отечественной истории гуманитарного факультета НГУ членом диссертационного совета Института истории СО РАН Сергеем Александровичем Красильниковым, которому есть что сказать на заявленную тему.
- Сергей Александрович, первый вопрос будет банален: Вы сами сталкивались со случаями плагиата?
- Как член диссертационного совета Института истории СО РАН – нет. Однако в моей жизни было два случая, когда пришлось выступить разоблачителем. Однажды на кафедру отечественной истории НГУ, заведующим которой я являюсь, поступило предложение: дать отзыв ведущей организации на докторскую диссертацию по этнической истории. Подготовлена она была в городе Омске, и вот мне звонит соискатель, товарищ Л., и говорит, что подготовил работу по истории этнических меньшинств в послереволюционный период . Защита должна была состояться в Кемерово. Хотя напрямую такой специфической темой мы не занимаемся, но специалисты у нас по указанному периоду есть. Однако я предупредил Л., что мы будем давать отзыв по факту, он может быть и нелицеприятным или отрицательным.
Присылается диссертация, и я попросил, чтобы ее посмотрели два человека (как мы обычно делаем). В нашей практике сначала работу читает кандидат наук, а затем – доктор. Соответственно, первый позвонил мне через несколько дней и сообщил: здесь очень много плагиата, и он ярко выражен. Что оказалось… В Новосибирске есть исследователь, который занимается той же темой, что и соискатель - К. Сам он еще десятью годами ранее защитил докторскую диссертацию по схожей тематике. У него было выпущено несколько книг небольшого формата. Работы издавались очень малым тиражом, и Л. активно оттуда заимствовал. Причем, не мудрствуя лукаво, он просто брал целыми страницами из уже опубликованного. Когда мы увидели эти обширные перепечатки, все стало ясно. Соискателю было сказано: отзыв будет отрицательным. Он спросил, в чем дело, и я ответил, что мы обнаружили факт плагиата и просто обязаны отправить в диссертационный совет заключение о том, что работа не может быть допущена к защите. Затем есть два варианта развития событий: либо диссертант снимает свое творение, либо попадает в эпицентр большого скандала, ибо сам факт отрицательного отзыва ведущей организации – черная метка, которую уже невозможно скрыть.
- Чем все закончилось?
- Л. все-таки набрался мужества приехать к нам и забрать им написанное. Кроме того, он позвонил или написал в диссертационный совет и снял свою работу с защиты. Надо отметить, что на моей памяти это был первый и, в принципе, единственный факт, когда мы (кафедра отечественной истории ГФ НГУ), выступая в роли ведущей организации, способствовали недопуску диссертации из-за обширного плагиата.
- А второй случай?
- Он был более тяжелым. Одна из наших маститых исследователей Б. уже имела степень доктора исторических наук, но решила защитить диссертацию на соискание степени доктора наук юридических. Она соответствующим образом в 2004 г. оформила диссертацию, защитила ее в Уральской юридической академии, и мне уже после всего этого попался на глаза ее автореферат. Я сразу же обратил внимание, что, будучи в 90-е годы достаточно активным историком, который писал об этнической трагедии советских немцев, свою новую работу Б. создала с позиции государственника. По сути своей она достаточно резко изменила свою точку зрения. Я, естественно, начал смотреть дальше. В списке работ была указана выпущенная Б. монография, ее мне достали. А потом я обнаружил , что в плане издательства, где эта книга вышла, годом раньше с несколько иным названием книга значилась за двумя фамилиями - собственно, Б., и Ш., ее ученика.
Я позвонил Ш., в это время мы активно работали над одним из совместных проектов. Он сказал мне, что его учитель действительно предложила выпустить совместную монографию, но потом, уже после предоставления ей материалов, Б. сообщила: денег не нашли, и соавторство не состоится. В истории появился новый и неожиданный поворот. Я попросил Ш. предоставить мне текст его кандидатской диссертации и достаточно основательно занимался поиском сочетаний в двух текстах. Оказалось, что плагиат обширен, но хитер: часть фрагментов была переработана. Тем не менее, сам факт активного использования диссертации Ш. в авторской книге Б. был бесспорен. Дальше мы с Ш. написали письма – он в ВАК, я – в диссертационный совет в Екатеринбург, а также в журнал «Отечественная история». Случай стал весьма резонансным. Письмо напечатали («Отечественная история», 2005. № 6). Насколько мне известно, Б. не была утверждена в искомой степени за данную работу, хотя, впрочем, она могла подготовить и защитить уже что-то другое.
- Вы встречались с Б.? У нее были какие-то объяснения?
- Разговор вышел тяжелым. Она сказала, что сама предоставила Ш. немало материалов для его кандидатской и имеет моральное право их использовать. Да, я согласен, что научные руководители часто вкладываются в аспирантов «по полной» и эмпирическими материалами и идеями, сам привык так работать, но с того момента как диссертация защищена, она уже, по сути дела, имеет индивидуальное авторство диссертанта, а, следовательно, и интеллектуальную защиту. Кроме того, в данном случае был ведь еще и очевидный обман с соавторством.
- Сергей Александрович, на Ваш взгляд, какую основу – психологическую, мотивационную – имеет под собой плагиат?
- Я считаю, что он порождается более глубинным и более губительным явлением, которое называется «имитация научной деятельности». Видите ли, если исследовательский процесс сам по себе является для человека органичным, то в таком случае феномен плагиата в нем отсутствует по определению. Как только мы имеем дело с тем, что выше я назвал имитацией научной деятельности, то там он совершенно закономерен.
- Вы не могли бы подробней раскрыть Вашу позицию?
- На мой взгляд, это определенное состояние нашего научного сообщества, и его подталкивают туда, создают условия и мотивацию для имитации научной деятельности. Что означает термин? Я под ним понимаю следующую вещь: когда происходит тиражирование собственных идей в разных упаковках или с какими-то вариациями, но без должного научного приращения. Делается это потому, что НИИ стремятся получить как можно больше финансирования из различных источников. То есть, сейчас существует целая иерархия программ, планов, которые выполняются в организации: есть бюджетные темы, есть гранты государственных фондов, есть программы фундаментальных исследований РАН, и то, что проводят региональные отделения – конкурсы интеграционных и комплексных проектов. И если НИИ встраивается в вышеописанную иерархию, а это теперь стратегическая линия, то трудно себе представить, что можно одними и теми же людьми выполнять все эти четыре номинации одновременно и качественно. Бывает же ситуация, когда один человек или подразделение встроено во все четыре проекции, и это рождает систему клонирования результатов, то есть имитации. Мой собственный опыт показывает, что реально можно работать только над бюджетной темой и над грантовой (хотя в одном гранте можно быть руководителем, а в другом исполнителем). Если появляется еще одна, а то и две темы сверх этого, начинается уже избыточность, перебор. Я считаю, что имитация – это самое большое зло, которое сейчас существует в организации науки, механизм ее саморазрушения, своего рода автогеноцид.
- А плагиат?
- Это уже какое-то штучное действие, которое, разумеется, является имитационным, однако, оно предпринято индивидуальным лицом, чтобы достичь какой-то отдельной цели. Либо это выпуск монографии, либо – защита кандидатской или докторской диссертации. Чаще всего плагиат как раз фиксируется, когда речь идет о последних. Тот человек, который в это дело вовлекается, по сути, играет в лотерею. Либо ты проскочил, либо попался. К сожалению, когда началась эпоха информатизации, плагиат принял технологический размах. До этого он носил штучный характер, и это было чем-то необычным. Теперь, когда мы сталкиваемся с информационным бумом, явление стало приобретать черты массовости.
- Можно ли установить какие-то грани: когда до - еще безобидное заимствование, а после – подлежащий, скажем так, преследованию плагиат?
- Да, разумеется. На мой взгляд, в первую очередь надо разграничить компиляцию и, собственно, плагиат. Первая - действия людей, которые не ставят каких-то высоких научных целей, зачастую ей занимаются молодые исследователи. Это «детская болезнь заимствования » у начинающих, которые только аккумулируют чужие мысли и идеи, и без этого этапа, видимо, не обойтись. Да и впоследствии ученый естественным образом опирается на чужие работы, но делает это аккуратно и грамотно: существует система ссылок , позволяющая корректно отделять вклад других специалистов от своего или опираться на вклад других, чтобы делать собственные выводы. Однако если и в дальнейшем исследователь сохранил такой компилятивный принцип, это означает, что он остановился в своем росте. Еще в дотехнологическую эпоху мы называли этот процесс «писать работу с помощью ножниц и клея». Я бы не сказал, что это плагиат. Все же он представляет собой совершенно сознательную выдачу чужого интеллектуального продукта за свой собственный. А компиляция , как я уже упомянул выше – детская болезнь роста исследователя, которая, впрочем, затем может стать хронической, то есть плагиатом.
- Каким образом можно бороться с плагиатом, и будет ли успешной такая борьба?
- Сейчас существуют и системы антиплагиата, которые позволяют его выявлять. Однако это как допинг и антидопинговые технологии в спорте: идет соревнование одного с другим. Что касается второй части вопроса, то, как мне кажется, полностью плагиат не истребим. Он - болезнь, имеющая институциональную и психологическую составляющую, о которой я говорил выше.
- И выхода нет?
- Выход, я считаю, есть, но он достаточно радикален. На мой взгляд, нужно устраивать переаттестации в виде микрозащит – для подтверждения профессионального статусного уровня ученого. Предположим, раз в пять лет. Писать что-то наподобие того, как происходят защиты диссертаций по совокупности работ, в форме автореферата. Тогда можно было бы увидеть, остается ли ученый профессионалом того же уровня, или занимается переписыванием в новой упаковке самого себя, то есть имитацией научной деятельности. Кстати, перспектива периодически, а не единожды проходить такую процедуру могла бы заставить серьезно задуматься соискателей ученых степеней посредством плагиата.
Подготовила Екатерина Пустолякова
Фото: анонс - Валентин Дубинин, caricatura.ru, 1 - предоставлено С. Красильниковым, 2 -sstu.ru, 3 - barnaul.bezformata.ru.
