На торжественном совместном заседании президиума СО РАН и ученого совета Института катализа им. Г. К. Борескова председатель Сибирского отделения академик Валентин Николаевич Пармон рассказал о точках бифуркации в своей жизни. Те, кто занимаются наукой, знают, что этот термин обозначает резкую смену развития какой-то системы, а если говорить о бифуркации в жизни ученого — изменение направления деятельности, которое происходит под действием самых малых возмущений: например, состоялся разговор или встреча, и всё резко поменялось.
«Поскольку мой отец был военным, мне за время моего детства пришлось сменить 7 школ, — отмечает академик Пармон. — При этом получилось так, что мои интересы развивались по мере прохождения через каждую из них. Сначала я полюбил биологию, затем было большое влияние космических достижений нашей страны и так далее. Однако на самом деле главное событие произошло в 1963 году — я смотрел КВН, и в тот момент была очень популярна команда Московского физико-технического института, я заинтересовался МФТИ. Мне захотелось хорошо подготовиться и пойти в тот институт, где можно быть с веселыми людьми, занимающимися интересными вещами».
Развитие жизни в МФТИ пошло не по тому пути, по которому хотел Валентин Пармон: он мечтал стать «смесью» биолога и физика, но получилось не совсем то. Будущий академик собрался уйти на биологический факультет Московского государственного университета, пошел забирать документы, но в деканате их не отдали. «Я очень расстраивался, пока мои старшие товарищи не сказали мне следующее: ты еще молодой, не будь уверен в том, что ты знаешь, чем тебе надо заниматься. Ищи себе хорошего шефа!» — рассказывает Валентин Николаевич.
Такой шеф был найден — им стал тогда еще кандидат химических наук (впоследствии академик) Кирилл Ильич Замараев. «Получилось так, что вместо биологического или химического у меня диплом инженера-физика, — делится Валентин Пармон. — Правда, по специальности “химия быстропротекающих процессов”».
Дальше Валентин Николаевич продолжил работать в МФТИ уже в качестве аспиранта, территориально это происходило на базе Института химической физики (сейчас имени Н. Н. Семёнова. — Прим. ред.) в Москве. «В эти годы директором ИХФ академиком Николаем Николаевичем Семёновым была поставлена очень интересная научная задача. В то время мир пребывал в очередном энергетическом кризисе, соответственно, возник большой интерес к освоению новых источников энергии, в том числе и солнечной. Семёнов по этому поводу написал большую статью, где было сказано: ”Необходимо организовать мировое сотрудничество ученых по разработке научных основ и использования солнечной энергии путем искусственного фотосинтеза вне организма”», — комментирует академик Пармон.
Кирилл Ильич Замараев как раз был последователем Николая Семёнова в этом направлении. Поэтому вскоре после того, как Валентин Пармон защитил диссертацию и стал кандидатом физико-математических наук, в 1975 году, его учитель предложил талантливому молодому ученому присоединиться к нему и переехать в Новосибирск, чтобы заняться проблемой искусственного фотосинтеза. «Предложение было неожиданным, но я его принял, — говорит Валентин Николаевич. — Как ни странно, по работе, сделанной мной в студенчестве и аспирантуре, вышла книга, и ее используют до сих пор. Однако самым существенным для меня стало то, что я приобрел учителя, с которым был готов идти куда угодно!».
Валентин Пармон: «Не так давно мы проследили научную школу академика Владислава Владиславовича Воеводского. Кирилл Ильич Замараев — его последний московский аспирант, я — ученик Замараева. Сам Воеводский был учеником академика Николая Семёнова, Семёнов — академика Абрама Федоровича Иоффе, Иоффе — Вильгельма Рентгена и так далее, до середины XVIII века, до Йёнса-Якоба Берцелиуса. Химики прекрасно знают его фамилию, он первый сказал слово «катализ» в 1836 году».
Дальнейшая жизнь Валентина Пармона продолжилась тем, что он начал работать в междисциплинарной области: на стыке химии и физики, в какой-то момент снова пришлось подключиться к делам, связанным с техникой. «Несмотря на то, что я кандидат физико-математических наук, в 1984 году защищена докторская диссертация уже по химии. Вот так я стал химиком неожиданно для себя», — улыбается Валентин Николаевич.
Он вспоминает: «Мы занимались искусственным фотосинтезом и первыми сделали искусственные прототипы клеток, которые помогали преобразовывать солнечную энергию. Нашей гордостью является создание систем на основе полупроводников с микрогетеропереходами, никто тогда не умел делать такие конструкции. Мы первые использовали гетеропереход в химии. Как ни странно, работа в чисто фундаментальной области привела к целому ряду и практических результатов. В частности, мы научились делать систему, которая позволяет аккумулировать сезонный или дневной избыток тепла (надо отметить, это было большой физической и химической проблемой). В 1984 году мы первые предложили, разработали и испытали в Крыму термокаталитическую систему преобразования солнечной энергии с КПД в 43 % . Этого показателя до сих пор мало кто достиг. Еще одним неожиданным выходом из наших фундаментальных работ стало создание технологий, которые позволяют напрямую преобразовывать атомную энергию в химическую».
Дальше произошла новая бифуркация. Доктор химических наук Валентин Пармон активно развивался как ученый, но с 1985 года он стал заместителем директора Института катализа им. Г. К. Борескова СО РАН. «Так началась новая жизнь, в которой я познакомился с промышленностью», — отмечает Валентин Николаевич. Результатами его работ тех лет является системное осмысление роли химии в энергетике будущего. «Дальше получилось так, что с 1995 года мне пришлось взять на себя полную административную ответственность за Институт катализа. Замараев, который тогда руководил ИК СО РАН, вызвал меня вечером в кабинет и сказал, что ему уже 55 лет и ему осталось 10 лет для активной научной жизни. “У меня через год заканчиваются полномочия, возьми штурвал на себя, но тоже не задерживайся”, — сказал мне Кирилл Ильич. Однако так получилось, что мне пришлось задержаться на этом посту на 20 лет. За это время коллективом института было сделано очень много. Мне всегда приятно говорить об уникальном мегапроекте по катализаторам для нефтепереработки, который был выполнен ИК СО РАН и его Омским филиалом (ныне — Институт проблем переработки углеводородов СО РАН) в начале 2010-х годов. Тогда государство выделило нам 500 млн рублей, деньги в те годы сумасшедшие, но реальной продукции в виде высоколиквидного, высокооктанового бензина за три года получили на 8 млрд рублей. То есть на каждый рубль, вложенный государством в катализатор, оно получило ВВП около 17 рублей. Это была эпохальная работа нашего института, и на последующих версиях этих катализаторов сейчас строится огромный завод по производству катализаторов в Омске», — рассказывает Валентин Николаевич.
В 2015 году случилась еще одна бифуркация — и академик Пармон, сняв с себя административную ответственность (он шутит: «Я стал административно безответственным»), сделался научным руководителем Института катализа, передав должность директора академику Валерию Ивановичу Бухтиярову. Следующая бифуркация не заставила себя ждать — в сентябре 2017 года Валентин Николаевич был избран председателем СО РАН, обретя ответственность и долг перед всей наукой в Сибири.
«Я чувствую себя счастливым человеком. На то есть много причин. Меня воспитала великая страна, и я постарался не остаться перед ней в долгу. У меня были счастливые детство и молодость. Я нашел счастье в семье. У меня огромное число друзей и учеников. Я не нарушил ни одной клятвы, которые давал в юности и молодости, не нарушил присяги. И моя главная мечта сейчас — могущество России и могущество российской науки должны продолжать прирастать Сибирью», — завершает Валентин Пармон.
Подготовила Екатерина Пустолякова
Фото: из личного архива Валентина Пармона (1, анонс), Владимира Новикова из архива газеты «Наука в Сибири» (2)
