У разных научных институтов бывают разные результаты. Одни повышают международную цитируемость, другие — дальность полёта и мощность поражения «изделий». Ко вторым во многом относится бийский Институт проблем химико-энергетических технологий СО РАН. Его директор, доктор химических наук Сергей Викторович Сысолятин поделился с корреспондентом «Науки в Сибири» своими впечатлениями и прогнозами.
— Вначале традиционный вопрос: какие события были для ИПХЭТ СО РАН и для вас лично наиболее значимыми в 2014-м году? Чем, по вашему мнению, будет специфичен 2015-й год?
— В 2014 году наиболее знаменательным было осознание значимости нашего государства, выразившееся в проведении Олимпийских игр и возвращении Крыма. 2014 год стал первым годом работы в системе ФАНО России, поэтому сложностей было много. 2014 год — это введение 223-го и 44-го Федеральных законов, что сильно усложнило проведение научных исследований. Это не могло не сказаться на объёме и интенсивности работы института. В 2015 году ожидается начало выполнения на его базе ряда крупномасштабных, стратегически важных проектов. Это позволяет утверждать, что в скором будущем ИПХЭТ СО РАН ожидают качественные изменения, связанные с переходом на другой уровень взаимодействия с нашими коллегами.
— Ваш институт традиционно ориентирован на оборонную тематику, внесен в соответствующий реестр Роспромторга. В условиях обострения международной обстановки ощутили ли Вы рост интереса со стороны государства к «оборонной науке» в целом и институту в частности?
— Ощутили ли мы рост интереса к ИПХЭТ СО РАН как к предприятию ОПК? Конечно, да! Это ограничения со стороны Запада на публикации за рубежом. Это активное взаимодействие с различными структурами по формированию планов 2015 года, в первую очередь — в интересах обороны и безопасности.
— При обсуждении критериев эффективности институтов уже аксиомой стало суждение о том, что чем большее место в работе НИИ занимает оборонная тематика, тем менее значимо количество публикаций. Но и среди «оборонно-ориентированных» институтов, очевидно, есть сильные и слабые. Какими тогда должны быть критерии их оценки?
— Нельзя делить институты на оборонные и необоронные. А критерий успешности — это та польза, которую институт принёс Родине. Страна финансирует нас, взымая с каждого налоги. Мы должны полученные деньги отрабатывать для Родины, а не для «забугорья». Конечно, внедрение результатов требует усилий, в том числе и за счёт снижения количества публикаций. Но нельзя говорить про инновационность и ничего не внедрять, удовлетворяясь только статьями за рубежом.
— Сегодня для идущей в науку молодёжи важны свобода общения, академическая мобильность, возможности зарубежных поездок и контактов. В таких институтах, как ваш, подобная активность имеет понятные ограничения. Каковы тогда иные стимулы для молодёжи работать по закрытым или двойным тематикам? Что делается в этом плане в ИПХЭТ?
— Такого рода ограничения в некоторой степени можно считать положительным фактором. Они позволяют отсеять случайных людей ещё на этапе выбора ими профессии, что способствует созданию слаженного коллектива идейных единомышленников, в котором не будет сотрудников, пришедших только за деньгами, с халатным отношением к выполняемой работе. При этом стимулов для идущей к нам молодёжи вполне достаточно. Это достойная заработная плата, возможность научной самореализации, перспективы быстрого карьерного роста, участие в передовых работах, носителями знаний в области которых является лишь малая группа людей во всём мире. Наша специфика позволяет талантливым сотрудникам в полной мере проявить себя в достаточно короткие сроки. Это обусловлено отчасти тем, что исследования в интересах обороны и безопасности всегда являются приоритетными и срочными. Всё это создаёт довольно обширный круг желающих работать у нас, несмотря на некоторые ограничения.
— Заметная доля научных работ в интересах безопасности страны финансируется в рамках Гособоронзаказа. А как обстоят дела с другими источниками? Заметна ли роль Фонда перспективных исследований («российского DARPA), оборонно-технологических корпораций?
— Мы активно взаимодействуем с Фондом перспективных исследований. Для более полного его ознакомления с работами институтов СО РАН было проведено соответствующее совещание в г. Бийске на базе ИПХЭТ. Я надеюсь, что доля исследовательских организаций Сибири в финансовом бюджете ФПИ в 2015 году вырастет, правда, следует отметить сложности подготовки проекта согласно требованиям Фонда.
— В общественно-политических и специализированных СМИ встречаются суждения о преимуществах и недостатках твердых и жидких топлив для ракет. Есть ли у Вас личная точка зрения по этому вопросу? Почему Россия производит, в том числе и в военных целях, ракеты обоих типов?
— Как у жидких, так и у твёрдых ракетных топлив есть свои преимущества и недостатки, которые обуславливают конкретные границы областей их применения, что на настоящий момент создало ситуацию отсутствия открытой конкуренции этих видов горючего. Свидетельством этому могут выступать ракетные комплексы (чаще космического назначения), где в разных ступенях используются разные виды топлива (имеются в виду жидкие и твёрдые). При этом существуют области, где нецелесообразно, а в некоторых случаях и недопустимо, применять тот или иной вид.
— В последние десятилетия появились новые типы взрывных зарядов: вакуумный, термобарический, светошумовой… Ожидается ли дальнейшее расширение номенклатуры, в каких направлениях (в общем) работают учёные?
— В области разработки новых высокоэнергетических материалов есть несколько основных направлений. В основном это синтез соединений повышенной мощности и создание безопасных взрывчатых веществ, малочувствительных к внешним воздействиям и способных к детонации только при использовании специализированных средств инициирования. Пока существует человечество, поделённое на антагонистические группы, до тех пор будут совершенствоваться средства борьбы и защиты. В таком прогрессе нет ничего плохого. Взяв в руки оружие, обезьяна превратилась в человека, и всё дальнейшее развитие технологий базировалось на военных запросах. Однако применять вооружения нужно только в случае необходимости собственной защиты. Поэтому наша доктрина – оборонительная, а не наступательная, как у НАТО.
Беседовал: Андрей Соболевский
Фото: предоставлено ИПХЭТ СО РАН
