Один из самых ярких литературных образов представительниц купеческой среды обращает на себя внимание не только трагической судьбой, но и поразительно пустым времяпрепровождением, которое, в числе прочих факторов, и привело Катерину из «Грозы» в Волгу. Действительно, быт купеческих жен и дочерей не всегда отличался постоянной занятостью, однако при желании всегда можно было найти себе заделье — и нет, это было не бесконечное вышивание и не молитвенный цикл. Точнее, не только это.
По словам доктора исторических наук Евгении Владиславовны Комлевой (Институт истории СО РАН), неверно представлять женщин-купчих как не способных ни к какой активной и продуктивной деятельности. Это распространенное впечатление, которое складывается не без влияния литературы и культуры, но всё-таки если повнимательнее заглянуть в прошлое, то можно увидеть и совсем иные примеры, и их будет не так чтобы совсем мало.
Вместе с Евгенией Комлевой, опираясь на ее монографию «Сибирское купечество: вклад в хозяйственное освоение и изучение Северо-Восточной Евразии (конец XVII—ХХ век)», основанную на многочисленных источниках и документах, разбираемся, чем могла занять (и занимала) свое время женщина из сибирского купеческого сословия.
Селенгинская купчиха Марфа Никитична Кандинская (портрет кисти декабриста Бестужева)
Хозяйство
Да, это было самое очевидное и самое распространенное приложение сил. «Главным жизненным ориентиром женщины в условиях патриархального уклада, который ярко проявлял себя в купеческой среде, всё-таки оставались семейные заботы», — отмечает Евгения Комлева. Однако давайте посмотрим на это поближе.
Понятно, что чаще всего свой, как бы мы сейчас сказали, бизнес мужья и отцы вели лично. Однако домохозяйство включало в себя довольно много обязанностей, которые занимали целые дни (и заметьте, без выходных) женской половины семьи. При этом не всегда имелась необходимость делать что-то собственными руками — у более состоятельных семей, разумеется, была разнообразная прислуга. С одной стороны, это, конечно, упрощало жизнь самой хозяйки дома, а с другой — усложняло, потому что требовало подчас недюжинных организаторских способностей. Чтобы всё в доме шло гладко, нужно было держать в руках все бразды правления, иметь четкое представление о бюджетировании, доходах и расходах, улавливать возможность где-то сэкономить, заниматься воспитанием и образованием детей — и при всём при этом не забывать быть в курсе дел мужа, чтобы соотносить возможности и желания.
«В своих исследованиях я использовала корпус писем и иных документов, относящихся к купеческой династии красноярцев Ларионовых, — рассказывает Евгения Комлева. — В нем есть и женское эпистолярное наследие: оттуда мы можем узнать сюжеты, связанные с жизнью горожанок, появление новых веяний в архитектуре, одежде, хозяйственных практиках, организации купеческого быта».
Одна из красноярского купеческого рода Ларионовых
Бизнес
Здесь уже всё намного интереснее. Если говорить о конкретных направлениях купеческой деятельности, то в Сибири существовала своя специфика. Казалось бы, по тем временам горное дело и добывающая промышленность — скорее, мужская епархия, однако даже в этих направлениях успешно работали и купчихи-женщины, что уж говорить о более традиционных сферах. К тому же надо учитывать и то, что законы Российской империи никак не дискриминировали по половому признаку желающих заниматься предпринимательством.
«Несмотря на то, что мы знаем о женщинах-предпринимательницах неизмеримо меньше, чем о мужчинах (и скудность этой информации легко объясняется той ролью, которую женщины играли в патриархальном обществе того времени), тем не менее можно назвать не одно имя тех, кто собственноручно занимался коммерческим делом и развивал его», — отмечает Евгения Комлева.
Во-первых, не всё было так плохо и с патриархальным укладом: умные мужчины всегда были не прочь выслушать умную женщину и принять к сведению ее советы (а глупые в купцах задерживались нечасто). «Нередко купеческая жена помогала мужу вести коммерцию, а при отлучках супруга принимала на себя часть его обязанностей не только по хозяйственным, но и по торговым делам», — говорит исследовательница.
Во-вторых, дело можно было получить в наследство. Если семья теряла главного кормильца, то оставалось два варианта действий: либо вдова берет управление в свои руки, либо отдает его назначаемым опекунам, для которых довольно часто не составляло проблем пустить всё по ветру. Конечно, первый способ был предпочтительней. «После смерти мужа капитал наследовали и объявляли многие сибирские купчихи — в справочной литературе мы видим их на протяжении всего XIX века, — рассказывает Евгения Комлева. — И среди них были как представительницы мелкого торгового бизнеса (впрочем, как и большинство купцов-мужчин), так и владелицы заводов, пароходовладелицы, золото- и рыбопромышленницы, главы крупных торговых домов».
Наконец, в-третьих, бизнес можно было организовать и самостоятельно, и такие прецеденты тоже находились. «К таким случаям относилась купчиха Затинщикова, вступившая в начале XIX века в третью гильдию города Томска и показавшая о себе, что она дочь солдата, ей 55 лет, живет одна, без семьи, имеет самостоятельно построенный дом, торгует разными российскими товарам, грамоте не учена», — говорит Евгения Комлева. Справедливости ради надо сказать, что таких самородков история зафиксировала немного — однако если говорить о замужних дамах, которые организовали свой бизнес независимо от супруга, то их было гораздо больше. «В качестве одного из примеров таких “самостоятельных” жен можно назвать подругу жизни самого богатого человека в Енисейске времен 1850-х годов — Глафиру Петровну Баландину, которая как отдельное лицо состояла сначала во второй, а потом в первой гильдии», — комментирует Евгения Комлева.
По словам исследовательницы, не всегда женщинам удавалось удержать бизнес на плаву — однако риски разорения грозили всем, независимо от пола. К тому же есть и такие случаи, когда вдова не просто сохранила дело для наследников-сыновей, но и заметно расширила его, привнесла что-то свое. «Так, Наталия Алексеевна Шелихова, которая рано потеряла своего знаменитого мужа Григория Ивановича, “сибирского Колумба”, сумела с помощью своих выдающихся коммерческих и организаторских способностей стать одной из первых крупных российских предпринимательниц и была возведена во дворянство за заслуги по укреплению и расширению позиций России на Тихоокеанском Севере и исследованию Аляски», — подчеркивает Евгения Комлева.
Представительница красноярского купеческого семейства Кузнецовых
Образование
Евгения Комлева акцентирует, что среди сибирского купечества в целом встречалось немало ярких, эрудированных, начитанных и образованных личностей, а во второй половине XIX это число увеличилось за счет тех, кто обучался в столичных высших учебных заведениях, а затем возвращался в родной край. Разумеется, были среди них и женщины.
«В 1790 году среди 91 ученика самого крупного тогда в Сибири Красноярского малого народного училища было 13 купеческих детей, из них — 3 девочки», — называет цифры Евгения Комлева. По мере того как развивалась система народного образования, куда были включены и женские гимназии и школы, домашнее обучение сдавало свои позиции, и для многих купцов постепенно стало делом чести выучить дочь — пусть даже и из тех соображений, что это повышало ее шансы на брачном рынке.
Некоторое влияние на распространение женского образования, как и в целом на повышение культуры в Сибирском макрорегионе, несомненно, оказали политические ссыльные: люди передовых и широких взглядов, они, будучи вхожи в купеческие дома, не могли не способствовать распространению просвещения.
«Взять, допустим, Иркутский девичий институт — за пятьдесят лет, 1845—1895 годы, его окончили 214 купеческих дочерей из разных городов Сибири, — говорит Евгения Комлева. — И если поначалу было не очень принято отправлять девочек учиться в другие города, то позже это, напротив, вошло в привычный обиход». Надо отметить, что в числе предметов, которые изучались в Иркутском девичьем институте, помимо рукоделия, танцев и музыки, были арифметика, естественные науки, физика, словесность, всеобщая и отечественная история и так далее.
Имея подобную образовательную базу, уже во второй половине XIX века в числе прочих отпрысков сибирского купечества девочки продолжали обучение, причем не только в Санкт-Петербурге или Москве, но и за границей. «Дочь енисейского купца Вера Емельянова окончила Высшие женские курсы в Париже, племянница тюменского купца И. И. Игнатова — Сорбонну, и таких примеров можно привести немало», — акцентирует Евгения Комлева.
Конечно, здесь нельзя не вспомнить и женщину удивительной судьбы — Веру Арсеньевну Баландину (в девичестве Емельянову). Она стала одним из прототипов собирательного образа образованной женщины с передовыми взглядами Нины Яковлевны, жены Прохора Громова из романа «Угрюм-река», но, в отличие от книжной героини, у Веры Арсеньевны всё сложилось намного лучше. Получив высшее образование, она интересовалась самым широким спектром наук, вкладывалась в освоение и развитие тех или иных территорий и в экономическом, и в исследовательском плане и была ярким представителем позиции «не только для личного обогащения, но и для общественной пользы».
Вера Арсеньевна Баландина
Благотворительность
«Конечно, в основе купеческой благотворительности лежали самые разные мотивы, в том числе и откровенно стяжательские (например, получить те или иные выгоды от властей), однако было и желание сделать лучше окружающую действительность», — комментирует исследовательница.
Одним из мощных направлений женской благотворительности было образование и призрение сирот. Известны случаи, когда женщины-купчихи за счет своих капиталов строили школы (а некоторые, как уже упомянутая племянница тюменского купца И. И. Игнатова, потом в них много лет преподавали). Вера Баландина способствовала учреждению на Санкт-Петербургских высших курсах стипендии ее имени — для сибирячек, тянущихся к знаниям.
Еще один яркий пример — учреждение в 1836 году Иркутского сиропитательного дома, вскоре ставшего знаменитым на всю Сибирь. Купчиха, которая его профинансировала, завещав 70 тысяч рублей (по тем временам огромные деньги) для строительства воспитательного заведения для девочек-сирот, — Елизавета Михайловна Медведникова. Сама рано потеряв родителей, а затем овдовев, она отлично понимала бесприютность детей, оставшихся без поддержки родных. Уже после смерти матери, которая прожила лишь 41 год, сыновья Елизаветы Михайловны при поддержке Михаила Михайловича Сперанского и крупных иркутских купцов добились исполнения желания покойной.
На деньги не только купцов, но и купчих строились дома и церкви, организовывались и содержались библиотеки, открывались книжные магазины, учреждались и поддерживались театры, создавались коллекции и музеи, проводились экспедиции различных направлений. «Собранная в Монголии купеческой дочерью Капитолиной Юргановой коллекция насекомых поступила в музей Академии наук, а принадлежавший ей же гербарий был передан в музей Сибирских высших женских курсов в Томске», — добавляет Евгений Комлева.
Иркутская купчиха Х. Я. Колыгина с сестрами милосердия
Развлечения
В конце концов, если все вышеперечисленное не слишком увлекало, можно было окунуться в светскую жизнь. Уже в первой половине XIX века даже в отдаленном Якутске купечество прекрасно устраивало для себя балы с оркестрами, причем, по свидетельствам, на новогоднем танцевальном вечере присутствовало около двухсот человек (когда вы в последний раз оказывались в таком обществе?). В более лощеном и приближенном к транспортным ниткам Иркутске всё было еще более великолепно, включая модные наряды дам прямиком из лавок небезызвестного Кузнецкого моста, а то и из самого Парижа, шампанское и прочие приметы роскоши.
«К середине XIX века в сибирских городах появились и стали приобретать всё большее распространение танцы, театр, музицирование, настольные игры, и во всех таких развлечениях тон задавали купцы», — говорит Евгения Комлева (и купчихи — добавим мы). Кстати, ряд иностранцев, посетивших в разные годы Иркутск, с большой теплотой и уважением отзывались о воспитании, радушии и светскости местных купеческих жен и дочерей.
После столь радужных картин и примеров возникает лишь один вопрос: собственно, насколько много было женщин, которые могли заниматься и бизнесом, и саморазвитием, и образованием и многими другими вещами, которые мы не упомянули (хотя бы садоводством), не запираясь в четырех стенах? «Разумеется, всё было очень неоднородно, — говорит Евгения Комлева. — И закономерно, что чем выше была гильдия, тем больше имелось возможностей и средств для реализации женщинами своей энергии и культурных запросов. Конечно, понимающие роль общего культурного развития, широты кругозора, умения достойно себя держать в обществе родители желали, чтобы их дочери обладали и тем, и другим, и третьим. Наряду с этим существовали и другие настроения, согласно которым систематическое образование и углубление в науки девушкам было совсем ни к чему. Однако в любом случае мы не должны забывать тех женщин, которые не просто могли, но и хотели, — и делали, пусть даже в те времена их было не так много».
Екатерина Пустолякова
Фото предоставлены Евгенией Комлевой
