Инновационные ботинки профессора Выбегалло с самозавязывающимися шнурками братья Стругацкие описали с недоброй иронией. Но вполне возможно, что наши внуки будут носить обувь, изготовленную роботами-сапожниками строго по контуру ноги. Так считает глава Российской венчурной компании (РВК) кандидат физико-математических наук Игорь Рубенович Агамирзян, который поделился взглядами на технологии будущего в рамках проекта «Ершовские лекции» Института систем информатики СО РАН.
Потомства не страшись — его ты не увидишь
(граф Дмитрий Хвостов, стихотворец)
Критически настроенный слушатель мог бы попенять нескромностью выступавшему в Академпарке оратору, сказавшему: «Сейчас важнейшим вызовом является не то, как можно повлиять на прогресс отдельной отрасли (для меня это в определенной степени пройденный этап), а то, как понимание фундаментальных принципов развития превратится в новый технологический уклад». Но затем Игорь Рубенович пояснил, как это понимание формируется и трансформируется. Почти мистически: «Реальный облик сегодняшнего мира определили технологические визионеры. Ими не становятся — ими рождаются». Знаменитый писатель-фантаст Артур Кларк на конференции в Массачусетском технологическом университете (MIT) в 1976 году делает прогноз, блестяще сбывающийся 40 лет спустя. Есть пророки и в своем отечестве — Игорь Агамирзян рассказал о попытке создания у нас «Белой книги по информационным технологиям»: «Экспертная группа чётко определила перспективу конвергенции сетей, тупика цифрового телевидения, создания интеллектуального телефона». Правда, в этом документе не было ни слова о киберпреступности. «Если бы мне теперь довелось работать над аналогичным прогнозом по робототехнике, я бы поставил вопросы о робоэтике и робокриминале», — поделился И. Агамирзян.
Его лекция называлась «Конструирование будущего». Чтобы претендовать на успех, «конструкторы», по мнению Игоря Рубеновича, должны понимать настоящее, которое задает и тренды инерции, и тренды развития. А главное — отличать первое от второго. «В конце 20-го века в истории человечества (именно так!) произошел перелом: к концу 1960-х годов случились все трендовые события в традиционных технологиях. А после 1970 года ни одного по-настоящему нового крупного индустриального проекта назвать невозможно. Разве что в области IT, и лидерами стали те, кто первыми это поняли». Речь, между прочим, и о нашей стране. Лектор напомнил, что есть три сферы, в которых российский экспорт превышает миллиард долларов ежегодно (исключая сырьё и продукты первого передела, вроде металлических отливок) — это вооружения, ядерные технологии и программное обеспечение: «Брэндом России сегодня на мировом рынке уже является не Калашников, а Касперский». Тем обиднее наше отставание в смежной отрасли, в микро- и наноэлектронике, которая «…стала ролевой моделью для всех других отраслей». Речь идёт, например, о чётком разграничении капитальных и операционных затрат (на заводе по производству микросхем их невозможно проектировать). Формируется новое мировое разделение труда, но не между странами и типами стран, а на производства fabless («безфабричные») и foundries («материальные»). И общемировой оборот первых уже превысил аналогичный показатель вторых.
Речь не только об электронике и её производных. Так же реорганизовалась большая фарма: «Фабрика тупо печатает таблетки по заданным программам. С развитием 3D-принтинга такая же судьба ждёт и другие отрасли». Из них на полпути находится авиастроение: если Ipad требует 550 поставщиков, то самолёты создаются усилиями около 60 000 подрядчиков по всему миру, а собственно на компании Airbus и Boeing ложатся логистика, сборка, контроль за качеством, маркетинг… Работа идёт в режиме «24 (часа) Х 7 (дней)». У того же «Боинга» есть крупные офисы в Китае, России (Москва) и США: выполнение какой-либо задачи может идти непрерывно.
Конечный выпуск на foundries материальной продукции всё меньше и меньше влияет на ее рыночную цену. Сборка Iphone в Китае стоит 6 долларов, комплектующие — до 60. Всё остальное (до 90% рыночной цены) составляет идея, дизайн, программное обеспечение и тому подобное. Так же и в энергетике: развитие идёт не столько по линии генерации (хотя и здесь ожидаются серьёзные прорывы), сколько в области создания Smart Grid, дающих такой же экономический эффект, как удвоение числа электростанций. «Производства в их сегодняшнем понимании будут стремительно снижать маржинальность», — прогнозирует Игорь Агамирзян.
Следствием этого процесса (вкупе с новыми технологическими предпосылками) может стать индивидуализация «материальной» индустрии: прежде всего, работающей на конечного потребителя. «Ещё сто лет тому назад обувь делали на заказ, при нашей жизни в каждом микрорайоне были швейные ателье», — напомнил лектор. Затем «…массовое производство сделало товары дешёвыми и доступными, но неудобными». Теперь, считает Агамирзян, должен произойти следующий диалектический виток. Нашим будущим внукам будут шить костюмы и тачать ботинки 3D-роботы, действующие строго по индивидуальной мерке и берущие в расчет тончайшие требования заказчика. Затем можно будет «обмыть» обновку и без страха сесть…нет, не за руль, а в кабину беспилотного городского транспорта.
По пути к таким изменениям Игорь Агамирзян предлагает отрешиться от ряда устоявшихся мифов. Например, о том, что локомотивом прогресса по-прежнему выступает ВПК: эта стадия завершилась созданием первых информационных сетей, но Интернет изначально был общедоступным. Сегодня все тренды отталкиваются от потребностей не государства, а потребителя. Точно так же уходит в прошлое «реиндустриализация по-китайски». «Бедные крестьяне кончились», — сказал лектор о мировых запасах дешёвой рабочей силы. И будущее, по его мнению, за робофабриками, дающими минимальную маржу при том, что основную добавленную стоимость станут наращивать за счет новых идей, материалов, приложений и дизайна в самом широком понимании этого слова.
Наконец, возможности информатизации всех сторон жизни человека далеко не исчерпаны. Не так давно электронная почта воспринималась почти как чудо (у каждого свой персональный телеграф!), а мобильная связь — как элитарный продукт. Игорь Агамирзян напомнил, как сто лет назад первая «глобализация» вылилась в первую же мировую войну: «До 1914 года не было ни виз, ни валютного регулирования, ни многого другого, но минута телефонного разговора стоила 300 долларов». Так же и сегодняшний уровень информационной открытости и общедоступности может быть признан промежуточным. Правда, предупредил лектор, «приватности больше не будет, но больше неудобств это доставит жуликам». И «цифровой концлагерь», «большой брат» — меньшее зло по сравнению с настоящими бухенвальдами и породившими их тоталитарными режимами: их перспектива в сегодняшних условиях как-то не просматривается. «Интернет стал основной платформой нашей жизни, от банков до правительств». Кстати, одним из пионеров электронного кабинета (и министров тоже) стала Эстония, за счет хорошей советской школы информатики и программирования. В ближайшей перспективе Игорь Агамирзян видит серьёзные изменения в юрисдикции: например, формулировки интеллектуальной собственности и её защиты устаревают на глазах, а в некоторых областях просто зияют пустоты. Те же беспилотные аппараты ставят вопрос о разграничении частных и государственных компетенций, о границах сбора информации с их помощью, об ответственности за ущерб от «самоуправляющихся» машин и так далее.
Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред.
Робот должен повиноваться всем приказам, которые даёт человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону.
Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому и Второму Законам.
Три закона робототехники Айзека Азимова
На пути от озарений «визионеров» до новых технологий Агамирзян назвал два важных звена. Первое — это «клубное движение», неформальные (или мало формализованные) компании энтузиастов новых технических идей. Лектор напомнил, что академик Сергей Павлович Королёв был выходцем из ГИРДа, инициативной группы по изучению ракетного движения. Его германский оппонент Вернер фон Браун начинал в студенческом кружке. Silicon Walleу, считает лектор, «…также начиналась, как клуб. Концепция персонального компьютера не могла быть придумана в IBM — только любителями». Сегодня налицо массовое увлечение CNC и 3D, Интернет придаёт этим сообществам дополнительные возможности. А второй обязательный элемент в движении от идеи до реальности — образование. Не секрет, что «Касперский стал брэндом России» и благодаря тому, что в 1970-х годах в советских школах началось массовое преподавание нового предмета — информатики.
В России и поэт — больше, чем поэт, и государство — больше чем просто государство. Вряд ли за него всю работу сделают «клубы» на общественных началах… Поэтому Владимир Путин выступил с идеей организовать «конструирование будущего» централизованным образом, в виде формирования НТИ — национальной технологической инициативы. «На основе долгосрочного прогнозирования необходимо понять, с какими задачами столкнётся Россия через 10-15 лет, какие передовые решения потребуются для того, чтобы обеспечить национальную безопасность, высокое качество жизни людей, развитие отраслей нового технологического уклада, — сказал Президент РФ. — Нужно объединить усилия проектных, творческих команд и динамично развивающихся компаний, которые готовы впитывать передовые разработки, подключить ведущие университеты, исследовательские центры, Российскую академию наук, крупные деловые объединения страны». Как сообщил Игорь Агамирзян, работа в рамках НТИ ведётся по двум контурам: содержательному (задействовано 700 экспертов и 50 технических сотрудников) и управленческому (координация стратегического проектирования ведомств).
Автор этих строк поинтересовался: предусмотрен ли при создании НТИ рисковый блок, конструируются ли негативные процессы и последствия (памятуя про ту же робопреступность)? Кажется, вопрос расстроил Игоря Агамирзяна: «Мы только тем и занимаемся, что сначала минимизируем и минимизируем риски. Без рисков нет развития!».
Будем надеяться, что среди 700 экспертов НТИ («Сколтех»? АСИ? РАН? — гугл безмолвствует) найдутся и «рисковики», способные хотя бы частично предвидеть пакостные побочные эффекты новых витков прогресса. Иначе придется внукам в аддитивных ботинках отстреливаться от каких-нибудь киберисламистов.
Совсем грустно — если из луков и пращей.
Андрей Соболевский
Фото: 1 — Анастасии Зирка, пресс-служба Академпарка, 2 — fotolia.ru