Самец сибирского шелкопряда пролетает в поисках избранницы десятки километров. И вот, эврика! Он пересекается с потоком воздуха, несущим волшебный аромат прекрасной невесты. Вдохновленный благоухающим обещанием любви, жених на всех парах мчится по этому следу, но вместо личного счастья находит в конце пути смерть в феромонной ловушке — братской могиле таких же неудачников. Таким образом красноярские учёные предлагают спасать сибирские леса от вспышки опаснейшего вредителя.
Сибирский шелкопряд — только первый в цепочке тех, для кого наши леса — самое аппетитное блюдо. Гусеницы этой бабочки питаются всеми видами хвойных пород, а лиственными занимается её сородич — непарный шелкопряд. После того как дерево частично объедено, оно уже ослаблено, и на него начинают нападать различные стволовые вредители — например, большой чёрный хвойный усач, который летит на специфический запах ослабленных деревьев.
За последние 100 лет на территории только Красноярского края с шагом в 11—12 лет было 9 вспышек массового размножения сибирского шелкопряда, средний размер вспышки — приблизительно один миллион гектаров, из них 200—300 тысяч га, как правило, погибают.
«Вспышка имеет целый коктейль причин. Во-первых, существует некая внутренняя ритмика, логика развития местных популяций, во-вторых, увеличение численности вредителей, конечно, связано с глобальными циклами климата. И третье — это состояние наших лесов. Вредители обычно нападают на уже явно ослабленные (например, засухой) деревья, — рассказывает заведующий лабораторией лесной зоологии Института леса им. В. Н. Сукачева ФИЦ КНЦ СО РАН кандидат биологических наук Юрий Николаевич Баранчиков. — Существующие методы мониторинга, в принципе, эффективны. Службы защиты леса, как правило, знают, где есть максимальный риск возникновения вспышки. Там находятся постоянные учётные площади, которые посещаются согласно определенному плану».
Учёт гусениц обычно производится с помощью так называемого околота. Процедура похожа на способ добычи кедровых шишек. Из двух поленьев делается огромный молоток, либо срубается большое полено, прикладывается к основанию дерева и им очень сильно ударяют о ствол. В результате резкого сотрясания, гусеницы вредителей, если они есть в кроне, падают на растянутую внизу ткань со списанных парашютов или плёнку.
Однако на огромных территориях Сибири наблюдать за развитием вспышек вредителей таким образом очень сложно. Требуется как-то добраться до труднодоступных уголков леса. На маршруте в несколько километров нужно протрясти определенное число деревьев. Как правило, в межвспышечные годы, максимум, что удаётся с этих деревьев добыть — до десятка гусениц. «Есть другой, более простой, способ — попытаться выяснить количество пролетающих через интересующий участок бабочек (ведь гусеницы потом превращаются в них). Для этих целей и служат феромонные ловушки», — говорит исследователь.
В 1970-е годы в Европейской части России эту технологию внедряли для непарного шелкопряда. А для сибирского шелкопряда методика была разработана в начале XXI века Институтом леса им В. Н. Сукачева СО РАН.
Феромон — это то, что вырабатывает какой-нибудь из полов для привлечения противоположного. Когда строение молекулы феромона идентифицируется, можно искусственно синтезировать его аналог. Полученное вещество либо наносится на резиновые пластинки, либо помещается в сосудики-пробирки, которые затем медленно испускают его молекулы в воздух. Привлеченные ароматом насекомые скатываются через специальную воронку в приемный сосуд (он устроен таким образом, чтобы из него нельзя было выбраться). На его дно помещена инсектицидная пластинка, необходимая, чтобы бабочки дождались своих собирателей в приемлемом виде, не превратились в гниющую биомассу и не стали пищей для насекомых-падальщиков. Ловушку проверят в среднем 2—3 раза за сезон. «Одна ловушка обслуживает очень большую территорию. Опытным путём показано: если за сезон в ловушку попали меньше, чем 100 самцов сибирского шелкопряда, никакой проблемы нет, так как популяция очень разрежена. А если больше ста, то это значит, что нужно идти в лес «колотить» деревья и искать уже непосредственно гусениц, — комментирует исследователь. — Казалось бы, методика очень проста, но она экономит огромное количество средств и усилий. И мы это показали во время большого проекта 2002—2005 годов, куда, помимо нашего института были вовлечены работники Агентства лесного хозяйства, филиалов Российского центра защиты леса в Томской, Иркутской, Сахалинской областях, Хакасии, Красноярском, Приморском, Хабаровском краях. С тех пор эта методика стала совершенно рутинной для мониторинга численности сибирского шелкопряда в межвспышечный период».
Проект, о котором идёт речь, интересен ещё и тем, что он частично финансировался средствами Агентства США по международному развитию. Казалось бы, какой интерес американским налогоплательщикам оплачивать поиск лесных вредителей в Сибири?
«Одна из важнейших проблем в лесном и сельском хозяйстве всех стран — организмы-инвайдеры — пришельцы с других континентов. Их распространение связано с глобализацией торговых отношений. До перестройки СССР был достаточно закрытым государством и нас это не особо касалось. Но потом, когда мы включились в мощный товарооборот, начались проблемы. В конце прошлого — начале этого века американцы серьёзно думали покупать наш круглый (необработанная древесина) лес. Это была бы абсолютно легальная торговля, выгодная для обеих сторон, и я боюсь, что лес туда пошёл бы потоком — так, как он сейчас идёт из Чили и Бразилии, оставляя после себя пустые пространства, — рассказывает Юрий Баранчиков. — Наверное, самое большое мое практическое достижение в научной карьере — это работа в качестве российского эксперта в большом проекте по оценке риска завоза вредителей с бревнами сибирской лиственницы на американский континент. После опубликования отчёта, Госдеп США вынес специальное решение, абсолютно запрещающее импорт сырой древесины из России».
Однако внутренние перевозки леса способствовали распространению вредителей по всей России. Так в Южную Сибирь попал обитавший на Дальнем Востоке жук-короед — уссурийский полиграф — и занялся уничтожением местной пихты. Было бы неплохо отслеживать распространение этого инвайдера при помощи феромонных ловушек, но феромон его пока неизвестен. Исследователи Института леса ФИЦ КНЦ специально пригласили шведских коллег, которые уже научились вырабатывать феромоны европейских видов полиграфов, и сейчас в сотрудничестве с ними пытаются выделить феромон нового для Сибири вредителя.
«В случае со всеми вредителями важно уловить начало вспышки. Когда она уже развернулась на территории более миллиона гектаров, как это сейчас происходит в Красноярском крае и Томской области, борьба требует огромных сил и вложений», — говорит Юрий Баранчиков. По последним данным, в Красноярском крае вспышкой сибирского шелкопряда охвачено 900 тысяч гектаров. Край выделил из своего бюджета 350 миллионов рублей и получил от правительства ещё 500 миллионов для организации борьбы с этим вредителем (сейчас она представляет собой опрыскивание с самолётов губительными для гусениц бактериальными и химическими препаратами).
Диана Хомякова
Фото: автора (1, 2), предоставлено Институтом леса им. В. Н. Сукачева ФИЦ КНЦ СО РАН (анонс)
