При разработке месторождений под угрозой полного уничтожения оказываются сотни гектаров плодородных земель с полями, лесами и другими полезными угодьями. Природные ландшафты гибнут после масштабного техногенного воздействия. Чтобы снова вернуть их к жизни, необходимо провести целый комплекс рекультивационных работ по восстановлению нарушенных почв.
О проблемах и перспективах этой деятельности рассказывает заместитель директора и заведующий лабораторией рекультивации почв Института почвоведения и агрохимии СО РАН доктор биологических наук Владимир Алексеевич Андроханов.
— Владимир Алексеевич, многие понимают восстановление территории как простую высадку деревьев или других растений на поврежденных участках. Так ли это?
— В традиционном понимании рекультивация означает возвращение нарушенных земель в повторное хозяйственное пользование. Однако сегодня перед ней должны ставиться задачи не только хозяйственного, но и общеэкологического плана. Простую высадку растений на нарушенных территориях корректнее назвать озеленением, ведь это не решает проблему восстановления почв и их функций. Для последнего мы должны создать благоприятные условия, причем не только с помощью тех или иных культур: важно задать основу, благоприятную для развития флоры и позволяющую контролировать обеспеченность влагой и основными элементами питания. Так что во время рекультивации необходимо сформировать благоприятный корнеобитаемый слой, применять различные удобрения и биопрепараты. И только после оптимизации всех условий мы можем сделать угодья соответственно поставленной цели. Это могут быть пашни, пастбища, лес — направление зависит от природно-климатических условий и наличия ресурсов, необходимых для выполнения работ. В современных реалиях в основном проводится простая лесохозяйственная рекультивация с посадкой сосны, реже лиственницы и облепихи.
Кроме того, в последние десятилетия большое внимание уделяется почвам, которые подвержены засолению или лишь в некоторой степени нарушены — например, при загрязнении нефтью или тяжелыми металлами. Мероприятия по восстановлению подобных земель мы называем реабилитацией или мелиорацией.
— Все понимают важность рекультивации для сельской местности. Но ведутся ли какие-то проекты в крупных агломерациях?
— Новосибирск уже давно стал мегаполисом, но администрация пока не уделяет большого внимания почвам, сохранившимся или даже образовавшимся в процессе развития города. Самая большая проблема, к решению которой мы должны будем подойти в ближайшие годы, — это закрытие свалок, Гусинобродской и Кольцовской, и восстановление оставшихся после них земель. Еще одна точка, где возможны проблемы — крупное месторождение антрацитов в Искитимском районе области. Пока у нас нет информации, сколько земель там нарушено — я думаю, что отвалы занимают уже около одной тысячи гектаров. Поэтому мы уже сейчас проводим поисковые исследования для решения проблем рекультивации данного места.
Также мы планируем продолжить работы по обследованию и зонированию территории Академгородка. К сожалению, в самом городе крайне мало зеленых уголков, и поэтому необходимо стараться сохранить то, что имеем, а при возможности сформировать зеленые насаждения в новых микрорайонах. У Новосибирска есть все возможности, чтобы поддерживать высокий уровень озеленения.
— Обращаются ли к вам руководители новосибирских компаний, которым нужно провести рекультивацию?
— Один из последних крупных проектов на территории города, в реализации которого принимал участие институт, связан с ТЭЦ-5, снабжающей электроэнергией и теплом четвертую часть города. В районе Ключ-Камышенского плато, в санитарно-защитной зоне электростанции находится несколько золоотвалов. С их поверхности постоянно выносятся пылеватые частицы, что негативно влияет на прилегающие территории, в том числе и на жилые кварталы. Руководство предприятия обратилось к нам, чтобы мы помогли решить эту проблему. Для рекультивации мы предложили использовать потенциально плодородный грунт, оставшийся от котлованов при возведении жилмассива. Это позволило закрыть поверхность, и теперь можно планировать посадку растений, создание лесополос и другие элементы ландшафтного дизайна. Большую часть негативных последствий размещения золохранилищ удалось преодолеть.
Также при строительстве объектов, связанных с нарушением земель на территории города, наши сотрудники проводят почвенное обследование и предлагают возможные действия по рациональному использованию земельных ресурсов.
— Видимо, самая сложная с точки зрения экологии территория Сибири — это Кузбасс. Как обстоит дело с восстановлением земель в Кемеровской области?
— В этом регионе уже почти полвека работает Атамановский рекультивационный стационар нашего института. За эти годы сотрудники ИПА СО РАН совместно с учеными Кемеровского научного центра обследовали практически все угольные районы и месторождения, находящиеся в разных природно-климатических условиях: от Горной Шории до северной лесостепи и степных ландшафтов Кузнецкой котловины. Сейчас в Кемеровской области нарушено порядка ста тысяч гектаров, из которых рекультивирована одна треть. Это территории, где закончена добыча на месторождениях, и в силу естественных причин или восстановительных работ площади были переведены с баланса добывающих предприятий. Но повторно использовать возможно лишь несколько сотен га таких земель. Это связано с низкой почвенно-экологической эффективностью рекультивационных работ.
— Что же мешает эффективно вести восстановление в полном объеме?
— По нормативам основные мероприятия выполняются по окончании отработки участков. Причем нарушенные земли необходимо возвращать собственникам в неизменном виде. К примеру, если до разработки на том месте были территории сельскохозяйственного назначения, то они же должны быть там восстановлены и после завершения добычи. Однако это требует больших затрат времени и финансов, а иногда — просто неосуществимо. Часто компании годами оттягивают процесс закрытия месторождений, оставляют небольшие запасы, которые уже невыгодно добывать. А порой предприятие объявляют банкротом только для того, чтобы не выполнять необходимые работы. Всё это приводит к увеличению площадей брошенных, нарушенных земель. С другой стороны, сейчас, когда имеются тысячи заброшенных сельскохозяйственных угодий с невысокой стоимостью, очень сложно мотивировать недропользователей к бережному отношению к почвам. Поэтому и возникают сложности с внедрением современных высокоэффективных технологий рекультивации в практику.
— А есть ли у бизнес-структур свои специалисты, которые бы занимались восстановлением?
— Раньше на угольных предприятиях были подразделения, которые выполняли эти работы. Сейчас финансирование сокращено и таких отделов практически не осталось — в основном всем занимаются лесники совместно с недропользователями. Бизнес не заинтересован выделять большие средства, так как это отражается на себестоимости продукции, из-за чего качество дешевых экологических мероприятий оставляет желать лучшего. Поэтому основной задачей рекультивации в таких условиях остается локализация и консервация техногенных ландшафтов для сокращения негативного влияния на прилегающие территории.
— Возможно ли как-то ускорить восстановительные работы, не дожидаясь, пока коммерческие компании завершат добычу на конкретном участке?
— Теоретически и часто технологически здесь нет непреодолимых препятствий. Сейчас мы просчитываем, можно ли начать рекультивацию еще в процессе отработки месторождения. При этом предполагается формировать отвалы послойно — неспособные к почвообразованию слои укладывать вниз, а благоприятные — наверх. Это в разы сокращает затраты на восстановительные работы и позволяет выполнять разноплановые мероприятия, хотя действовать по такой схеме можно не везде и не всегда.
Многое в вопросах рекультивации нарушенных земель зависит от нормативной базы, которую в настоящее время нужно совершенствовать. С 13 по 18 июня в нашем институте пройдет международная научная конференция с участием монгольских, украинских и турецких коллег, а также ученых из многих регионов России — от Крыма до Дальнего Востока. Помимо научных вопросов, мы обсудим и проблемы документации. К сожалению, она не всегда соответствует требованиям проведения таких работ, а иногда даже препятствует их выполнению, ведь шаблонный подход далеко не всегда себя оправдывает. Каждый техногенный объект индивидуален, и то, что удалось в Норильске или Красноярске, не говоря уже о зарубежных странах, не всегда получится в Новосибирске.
— Можете ли вы дать прогноз — когда пострадавшие от бесконечной добычи земли будут приведены в первозданный вид?
— Практически все территории Сибири, которые уже нарушены, в ближайшее время восстановить не удастся. Там будут происходить естественные процессы, но без помощи человека почвы никогда не станут столь же плодородными. Планомерная работа по рекультивации пока ведется только в таких местах, где под угрозой оказываются здоровье людей и важные природные объекты, или в районах с дефицитом земельных ресурсов. Там, где нет таких условий, площади оставляют под естественное восстановление, а в лучшем случае проводят простейшие работы, от которых часто нет никакого эффекта. Поэтому такие земли очень длительное время будут функционировать в режиме своеобразного экоклина — территорий, не соответствующих данной природной обстановке. В то же время нам повезло, что на территории Сибири с ее просторами остаются нетронутые, малоизученные даже в почвенном плане натуральные ландшафты. Они сохранились лишь в труднодоступных районах, перспективы освоения которых до конца не ясны. Тем не менее именно такие участки позволяют сберечь экологический баланс и природное биоразноообразие.
— Какие направления работ институт планирует развивать в ближайшие годы? Существует ли дефицит кадров?
— На сегодняшний день в азиатской части России только ИПА СО РАН является специализированным научным учреждением, которое целенаправленно исследует, инвентаризирует и детализирует знания о почвенных покровах. Высокая динамика их трансформации приводит к тому, что часто существующая в Сибири ситуация не соответствует той, что была картографирована в предыдущие десятилетия. Необходимо выявить значимость почв для баланса углерода и других глобальных экологических процессов. Также нужно понять, как нарушение земель влияет на потепление климата, ведь участки без растительности существенно подогревают прилегающие территории, что приводит к трансформации компонентов их экосистем.
В последние годы работа института направлена на изучение специфики и биогеохимического статуса почвенного покрова, прогнозам его трансформации в условиях интенсивного антропогенного воздействия, а также поиска путей рационального землепользования. Все эти исследования требуют беспрерывных многолетних полевых работ и высокой квалификации специалистов. К сожалению, в новосибирских вузах такие кадры не готовятся, и сегодня в институте ощущается дефицит научных сотрудников. Несмотря на это, работы ИПА СО РАН и полученные результаты способствуют сохранению почв, которые в конечном итоге и обеспечивают условия комфортного проживания на сибирской земле.
Павел Красин
Фото предоставлены Владимиром Андрохановым
