В плену у терминологии

В последнее время применительно к современному российскому здравоохранению всё чаще звучат термины: «таргетная терапия», «геномная инженерия», «регенеративная медицина». Но может ли реальный врач позволить себе помогать пациентам не под копирку, а в соответствии с генетическим портретом каждого человека, и в состоянии ли отечественная наука сему способствовать? Это обсудили учёные Сибирского отделения РАН на «Технопроме — 2015».

Как известно, в медицинской деятельности сложилось два подхода: лечат или болезнь, или больного. Приверженцы первого метода считают, что всем пациентам с одинаковым диагнозом можно выписывать одно и то же лекарство. Второй вариант предполагает индивидуальную терапию, ведь заболевание может быть вызвано разными причинами. Сторонником такого направления был ещё Гиппократ. Теперь персонализированная медицина и, в частности, клеточные технологии, — передовые отрасли ведущих наук мира. Однако Россия в этом тренде, как и во многом другом, отстаёт на 15-20 лет.

Заведующая лабораторией персонализированной медицины Института химической биологии и фундаментальной медицины СО РАН доктор медицинских наук Галина Израилевна Лифшиц считает, что индивидуальный подход в лечении является новой доктриной современного здравоохранения.

— Не так давно сам президент РФ призывал развивать геномные исследования, это направление крайне популярно сейчас в науке. Если говорить о практических реалиях, то персонализированный подход с использованием современных молекулярно-генетических маркёров уже доступен у нас в стране, например, в онкологии и онкогематологии. Также информация о генетических особенностях индивида сейчас применяется и для решения диагностических вопросов широкого круга других заболеваний», — утверждает учёный.

Галина Лившиц указала на одно из препятствий, стоящих на пути внедрения персонифицированного здравоохранения в России: «Основная проблема состоит в том, что обязательное медицинское страхование, как правило, не оплачивает диагностику, хотя она должна быть обязательным атрибутом в практике для выделения групп пациентов высокого риска».

Академик РАМН директор НИИ клеточной иммунологии Владимир Александрович Козлов критически отозвался об использовании «модных» терминов, из-за которых суть определений зачастую размывается: «В последнее время мы много слышим словосочетание «персонализированная медицина». Доказательную мы пережили... где она сейчас? Непонятно. Персонифицированную, значит, тоже переживем. То же будет и с регенеративной. Кстати, это слово придумали за рубежом — оно не совсем верно у нас используется, так как вся медицина регенеративная, а об этом направлении говорят только тогда, когда речь заходит о стволовых клетках. Надо сказать, что задача персонифицированной медицины — это лечение, а не диагностика».

Заведующий лабораторией эпигенетики развития Института цитологии и генетики СО РАН доктор биологических наук Сурен Минасович Закиян отметил, что геном человека — это то, чем сейчас действительно нужно заниматься науке: «Сюда необходимо направлять максимальные усилия, так как в клеточных технологиях наша страна сильно отстаёт».

Актуальность продвигаемого учёными направления не вызывает сомнений, ведь возможности хромосомной терапии в скором времени могут позволить побороть даже синдром Дауна. «Сегодня такие эксперименты дают хорошие результаты в лабораторных условиях. Не исключено, что в будущем эта патология, считавшаяся прежде неизлечимой, перестанет оставаться для человечества проблемой», — уверен Закиян.

Академик Козлов согласен с коллегой из ИЦИГа: «Медицина сегодняшнего дня и дня завтрашнего — клеточные технологии. Потому что это единственный способ помощи человеку, не требующий длительного введения препаратов, каждый из которых, сначала помогает, а потом наносит вред. Сейчас почти все заболевания мы «убиваем» в нашем институте клетками: атеросклероз нижних конечностей, рассеянный склероз, астмы, ДЦП у детей, постинсультные состояния у взрослых», — рассказал учёный.

Козлов не мог не отметить и проблемы, мешающие полноценно развивать передовую отрасль науки.

— У нас же всё есть: учёные, мозги, руки в порядке! Но существуют две основные сложности. Во-первых, нет закона о широком использовании клеточных технологий. Во-вторых, даже если его завтра введут, не имеется единого центра, который бы взял на себя задачу приготовления клеток для различных больных, откуда бы эти вакцины поступали бы в клиники. Возникает ещё препятствие — у нас страна не может наладить выпуск посуды и реактивов для выращивания клеток! Всё приходится закупать за рубежом. Это нонсенс», — считает академик.

Марина Москаленко

Фото: Юлии Поздняковой